Итальянские альпийские стрелки на Русском фронте 1942–1943

Мы не знали, что вооружение, которым располагали, давно не модернизировали. Но это выяснилось потом. Никто из нас ничего не подозревал о том, что сорокамиллиметровым противотанковым орудиям лучшее место в музее, а мы их притащили в Россию. «Юлия» и другие альпийские дивизии были определены для действий в горах Кавказа. Так говорили все, мы направлялись на Кавказ, это было понятно всем; и в горной местности вооружение дивизии «Юлия» будет отвечать требованиям на достаточно хорошем уровне. Никто и не представлял себе, что дивизии неповоротливые и медлительные, такие как альпийские, будут воевать в открытой степи против моторизованных и танковых частей в маневренной битве.

Списку факторов, которые препятствовали бы участию в русской кампании, не будет конца. Еще необходимо добавить, что никто из нас не знал абсолютно ничего о немецкой системе уничтожения людей, используемой в Дахау и в других местах. Основной части из нас пришлось долго пребывать в Греции, и таким образом мы были изолированы от политических волнений, которые начали проявляться в более или менее скрываемых манифестациях на национальной территории. Весной 1942 года всем казалось, что чаша весов вновь склонилась на сторону стран Оси. Эта кампания в России, с контрударом зимой 1941/1942 гг., который уже отошел на второй план, не предвещала разгрома, произошедшего позже. Необходимо было иметь нашим солдатам другую информацию, которая содержала в себе тот факт, что баланс в войне начинает склоняться на сторону Соединенных Штатов и Англии. Эти факты не хотели объяснять. /…/

* * *

В первых числах августа один за другим поезда перевозили грузы и солдат, а в вагонах третьего класса – командный состав. Помню хорошо, что в ближайшем от моего купе расположился капеллан, у него был при себе целый мешок полный священными медальонами из алюминия, все с изображением Мадонны из Помпеев. «Советую их распространить, – объяснял капеллан, – распространять среди русских».

Многие из нас получили неожиданные впечатления в Варшаве. На станции были чистые вагоны и железнодорожные пути, были гражданские лица, в которых легко узнали евреев. Мужчины и женщины, молодые и старые. Они были худые, слабые в одежде с отметкой на спине в виде желтой звезды. «Что делаете»? – «Немцы заставляют работать». Немецкая вооруженная охрана подошла и прекратила разговоры между евреями и нами, высунувшимися из окон. Но мы успели понять этих евреев, их действительные условия жизни, их рабское положение.

На следующий день, на одном полустанке в восточной Польше наш поезд остановился рядом с немецким госпитальным поездом, который возвращался с фронта. Через окна мы видели тела раненых, все в бинтах, видели лица, искаженные от боли. В одном вагоне госпитального поезда видели медиков и операционную, слышали мольбы, и крики боли. Многие из нас, видевшие поезд с ранеными, конечно, изменили свои наивные прогнозы относительно военной кампании в России, которые были похожи на мирный период оккупации Греции, показанный в одном документальном фильме.

Широкие панорамы в Польше сменили еще более широкие на Украине. Пшеничные поля, поля ржи, овса, подсолнухов. Солнце стояло высоко, жара. Отряд советских пленных сосредоточено работал на откосе из щебня у железной дороги. Ночная остановка в ожидании ремонта пути, подорванного партизанами, тревоги, первые встречи с русским гражданским населением, они меняли яйца на сигареты около нашего воинского эшелона на полустанках во время остановок. Железнодорожные пути переделаны немцами на европейскую ширину. Удивлялись старым советским пассажирским вагонам, скорее всего оставшимся с царских времен: в них были деревянные скамейки и сиденья, часто очень маленькие, освещались вагоны керосиновыми лампами. Земля в полях была черная. Деревни очень простые, почти примитивные, население закутано в лохмотья. Русские женщины улыбались, проходя от купе к купе. Простые одежды украинских крестьян. Имели, однако, лица приятные и даже красивые, которые скрывались за платками, повязанными на голове и завязанными узлом под подбородком, аккуратно, как завязывают и сегодня крестьяне в долине реки По и в нижней Ферраре.

Из поезда мы видели по сторонам дороги признаки недавно прошедшей войны. Взорванные рельсы, опрокинутые и сгоревшие вагоны, разбитые локомотивы. На мостах часто, к счастью, стояли люди. Иногда недалеко от железнодорожного пути виднелись разбитые танки, орудия и автомобили, они уже покрылись ржавчиной, были брошены, очевидно, во время молниеносного похода немцев на восток прошлым летом. По сторонам пути часто появлялись деревянные заборы выше двух метров. «Необходимы зимой, – объяснял нам немецкий машинист, который вел локомотив с помощником, русским кочегаром, – когда идет снег, заборы препятствуют ветру заносить железнодорожные пути».