Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

В течение всего изучаемого периода Венеция стремилась к тому, чтобы обеспечить максимально легкий доступ к портам, являвшимся источниками поступления дорогих восточных товаров и открывавшим путь на восточные рынки. Венеция пыталась создавать наиболее благоприятные условия для пребывания там своих купцов, либо захватывая или приобретая но договору эти порты, либо заключая выгодные соглашения с местными правителями. Она стремилась к снижению коммерческих расходов, включая местные налоги, к закреплению и обеспечению привилегий и иммунитетов. Наконец, Венеция стремилась обеспечить безопасность морских и сухопутных путей, укрепляя сами системы судоходства и создавая опорные пункты на всем пути следования[1555].

Венецианская купеческая олигархия превосходно осознавала значение черноморской торговли. «В тех районах, — гласит постановление Сената от 30 декабря 1343 г., — (наши) купцы извлекают самую большую выгоду и прибыль, так как там — целый источник товаров…»[1556]. Приостановка этой торговли болезненно отзывается на венецианской экономике. «Закрытие» Таны немедленно ведет к поискам альтернативных портов в Крыму (Провато) и Южном Причерноморье[1557]. Упадок торговли в Трапезунде венецианцы стремятся компенсировать увеличением товарооборота Таны[1558].

Основные направления генуэзской торговой политики отчасти совпадали, отчасти отличались от венецианских. Совпадала прежде всего оценка жизненной важности торговли и навигации для самого существования Республики. В одном из документов 70-х годов XV в. генуэзский автор заключает: «Только навигация может нас поддерживать: (необходимо, чтобы мы часто посещали другие страны, без торговли с которыми мы не можем жить»[1559]. Но Генуя стремилась не к созданию компактного колониального домена, а к упрочению системы опорных пунктов, факторий и фондако, к открытию новых рынков[1560]. В подвластных им городах Причерноморья и Эгеиды генуэзцы не составляли большинства, а нередко и просто значительного процента населения. Создаваемую генуэзцами систему Дж. Пистарино назвал сообществом, федерацией (Commonwealth), но не колониальной империей[1561]. Члены этого сообщества подчас вступали в конфликт с метрополией. Ориентация как на торговлю ценными транзитными товарами, предметами роскоши, так и на извлечение прибыли из торговли товарами широкого потребления местного производства ведет генуэзцев к цели прочнее утвердиться на внутренних рынках, обеспечить торговую монополию· не только на определенные категории товаров и маршруты торговли, но и на все коммерческие операции в регионе, опираясь на свои форпосты — Каффу и Перу. Но при этом, как справедливо заметил В. И. Рутенбург, «Запад и Восток нужны были Генуе одновременно»[1562], как две стороны единого процесса товарообмена.

Стремясь освоить местные рынки, нестесненно оперировать большими средствами, переводя их быстро в нужные пункты, создавать монополии, Генуя неминуемо сталкивалась с сопротивлением Венеции и должна была бороться за устранение ее как торгово-политической силы в Причерноморье, вытеснение ее из портов бассейна, особенно Таны, за превращение Каффы в обязательный торгово-распределительный центр, через который должен был проходить весь поток черноморских товаров[1563]. Именно борьба за монополию в Причерноморье была основной причиной многочисленных конфликтов двух республик между серединой XIII и XVI в.[1564] Итог этой борьбы был точно определен К. Марксом: «… пока Венеция под покровительством католических королей монополизировала торговлю Морей, Кипра, Египта, Малой Азии и т. д., генуэзцы, под покровительством греческих императоров, почти монополизировали торговлю Константинополя и Черного моря»[1565]. «Почти» употреблено Марксом не случайно: полной монополии генуэзцам все же не удалось достигнуть.

Главные перемены в пользу Генуи произошли после Нимфейского договора с Михаилом VIII Палеологом в 1261 г. С 70-х годов XIII в. до середины XIV столетия генуэзцы уже смогли сосредоточить в своих руках основные потоки товаров как транзитной, так и внутричерноморской торговли[1566]. Уже тогда, по мнению Пахимера, генуэзцы превзошли венецианцев и по богатству, и по оснащенности торговли. Уже тогда, пользуясь привилегиями и хорошо налаженной всепогодной навигацией не столько галей, сколько небольших парусно-гребных судов, тарид, генуэзцы закрыли ромеям (византийцам) пути морской торговли[1567]. И хотя в утверждении византийского автора есть доля преувеличения (византийцы, хотя и в ограниченных масштабах, продолжали участвовать в черноморской торговле и даже, как показала А. Лайу, в первой половине XIV в. укрепили свои позиции[1568], а генуэзцы использовали не только тариды, но и навы и другие типы кораблей), суть процесса схвачена им верно.