Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII–XV вв.

Большинство мусульманских купцов были выходцами из Синопа и Самсуна. Мы предполагаем, что помимо 18 купцов, о которых прямо сказано в источнике, что они из Симиссо, значительная часть купцов, чье происхождение не указано (69 человек), также происходила из этого города, ибо именно с ним осуществлялись связи, зафиксированные в использованных для просопографической картотеки текстах. Кроме того, Самсун — второй после Каффы город, где чаще всего торговали мусульмане Черноморья, а также купцы османских городов Бруссы и Токата. Работорговля же мусульман была ориентирована прежде всего на Синоп. В таблице это прямо не отражено, но такие выводы могут быть сделаны на основе анализа маршрутов навигации[1508]. На третьем месте по посещаемости мусульманскими купцами стоял Трапезунд (7,5% посещений). Это немало, если учесть, что до 1461 г. город не имел собственного мусульманского населения и не вел широкой работорговли. Кроме того, если исключить Каффу, то на Трапезунд придется 18,4% посещений городов Южного Черноморья мусульманами, что, вероятно, близко к истинным пропорциям. Реже мусульманские купцы торговали в Самастро и Понтираклии — центрах генуэзско-византийской коммерции.

Среди мусульман, торгующих в регионе, преобладали жители Синопа, Самсуна, Токата, Бруссы и Каффы. Торговля их была сосредоточена в Каффе, Самсуне, Синопе, Трапезунде. Она активизировалась с 40-х годов XV в.

Мусульманские купцы из Персии и Тавриза не отправлялись далее Сиваса и Трапезунда. Поэтому их имена редко встречаются на страницах генуэзских источников и массарий. Четыре купца из Тавриза посетили Венецию в связи с торговым спором и с посольским; поручением. Несмотря на то, что персидские купцы нам почти неизвестны по именам, именно они были основными контрагентами итальянцев на Понте. Уже первый договор Венеции с ильханом Абу Саидом (1320) предусматривал прибытие в Персию караванов венецианских купцов и их специальную охрану в городах на всем пути следования[1509]. Для обеспечения безопасности венецианской торговли, соглашение устанавливало паритет в обмене караванами. Караван из Персии должен был прибывать в Трапезунд к сроку прихода туда венецианских галей «линии», и если венецианцы желали отправиться в Персию, то определенное число персидских купцов с товарами (определяемое венецианским байло с советниками) должно было оставаться в Трапезунде, в караван-сарае, вместо ушедших венецианцев, ручаясь своим имуществом за сохранность товаров купцов Республики св. Марка во владениях ильханов[1510]. Трудно сказать, насколько эти условия соблюдались впоследствии, но принцип синхронизации прибытия венецианских галей и караванов с Востока по возможности соблюдали. Договоры Венеции с Трапезундской империей также учитывали специфику караванной торговли. Она облагалась более льготными пошлинами, чем морская торговля. Оффиция Газарии также предусматривала меры по налаживанию этой торговли. Но в отличие от венецианцев генуэзцы стремились обеспечить свою безопасность не путем кооперирования с мусульманскими купцами, а путем обособления от них — устройства своих отдельных караванов, недопущения в них мусульман, централизованного найма помещений и тяглового скота[1511].

В XIV в. караванный путь связывал не только Тавриз и Султанию с Трапезундом. Аль Умари сообщал и о другом пути, по которому купцы из Египта и Сирии шли к Самсуну через бейлик Кавиа. То был ближайший путь к Каффе[1512]. Однако в XIV в. его значение было, по-видимому, ограничено. Зато через Западную Анатолию все в большей мере, особенно в XV в., направлялась, набирая силу, мусульманская работорговля.

Мусульманские купцы поддерживали деловые отношения с итальянцами. В конце XIII в. купцы из Синопа фрахтовали у генуэзцев суда для торговли рыбой из устья Кубани в Трапезунде и Симиссо[1513]. В XV в. Рамадан из Симиссо продал Бадоэру воск за 220 перперов[1514]; другие купцы этого города поставляли в Каффу зерно на большие суммы[1515]. Мусульманские купцы располагали немалыми капиталами. При ограблении генуэзцами турецкой гриппарии у одного из купцов обнаружили наличными 27 тыс. турецких аспров[1516]. Большие деньги вкладывались в работорговлю и торговлю тканями в Каффе. Суммы эти опосредованным образом отражены в значительных величинах уплаты налога массариям Каффы. Набиравшая силу торговля синопских купцов пережила османское завоевание. И в XVII в. Эвлия Челеби характеризует жителей Синопа в большинстве своем как торговцев, моряков и ремесленников[1517].