Итальянские новеллы (1860–1914)

Бедный великий композитор с такой искренностью рассказывал ей о будущем успехе и о многих других прекрасных вещах, которые принесет с собою богиня славы, что Принцесса не могла обвинить его в желании сойти за русского князя или сицилийского барона. Однажды в начале месяца Паоло вздумал подарить ей колечко — простой золотой кружок с маленькой поддельной жемчужиной. Принцесса покраснела и растроганно поблагодарила, в первый раз крепко пожав ему руку, но подарка принять не захотела. Может быть, она угадала, каких лишений стоила простенькая безделушка будущему Верди, тем более что она принимала гораздо более дорогие вещи от того, другого, не испытывая при этом ни особых угрызений совести, ни особой признательности. Поэтому, чтобы угодить своему милому, Принцесса решилась на большой расход: она купила в рассрочку новое платье на Кордузио, мантильку за двадцать лир на Корсо у Тичинских ворот и стеклянные бусы, продававшиеся в Старой галерее. Тот, другой, внушил ей склонность и стремление к некоторой изысканности. Паоло ничего об этом не знал, не знал даже, что она задолжала, и повторял: «Как ты теперь хороша!» Ей было приятно выслушивать его похвалы, и она впервые была счастлива, что ее красота ничего не стоила ее милому.

По воскресеньям, если стояла хорошая погода, они отправлялись гулять к городским заставам или на бастионы, на Изола-Белла или на Изола-Ботта[6] — эти пропыленные острова твердой земли. Воскресенья были днями сумасшедших трат, и, когда приходилось платить по счету, Принцесса раскаивалась в совершенных за день безумствах, сердце у нее сжималось, она уходила кокну и, облокотившись на подоконник, смотрела в огород. Паоло подходил к ней, становился рядом, плечом к плечу, и оба они, устремив неподвижный взгляд на маленький четырехугольник зелени, чувствовали, как сердце их наполнялось глубокой и нежной грустью, в то время как солнце медленно садилось за аркой Семпьоне[7].

На случай дождя у них были другие развлечения: они ездили в омнибусе от Новых ворот к Тичинским воротам и от Тичинских ворот к воротам Победы, тратили тридцать сольдо[8] и катались два часа как господа.

Всю неделю Принцесса плоила блонды и прикрепляла к медным стебелькам кисейные цветы, вспоминая о воскресном празднике, а молодой человек частенько не обедал в субботу или в понедельник.

Так прошли зима и лето, а они играли в любовь, как дети играют в войну или в крестный ход. Она не позволяла ему ничего больше, а влюбленный чувствовал себя слишком бедным и не осмеливался просить. Она любила его всем сердцем, но когда-то ей пришлось много плакать из-за того, другого, и теперь она воображала, будто стала рассудительнее. Полюбив Паоло после связи с другим, она не подозревала, что не броситься на шею к Паоло и было единственным доказательством ее любви к нему, которое подсказывала ей врожденная деликатность… Бедная девушка!

Наступил октябрь. С приходом осени Паоло охватила глубокая грусть. Он предложил Принцессе поехать за город, на озера. Они выбрали день, когда ее отца не было дома, чтобы совершить эту поездку — серьезную поездку, стоившую им пятьдесят сольдо, и уехали на весь день к берегам Комо. В гостинице хозяин осведомился, уедут ли они обратно с вечерним поездом. Дорóгой Паоло уже спрашивал Принцессу, что бы она стала делать, если бы ей пришлось ночевать не дома. Засмеявшись, она ответила: «Сказала бы, что провела ночь в магазине, что была спешная работа». Сейчас молодой человек смотрел в замешательстве то на Принцессу, то на хозяина и не знал, что сказать. Девушка наклонила голову и сказала, что они уедут на следующий день. Оставшись одни, они обнялись, и она уступила ему.

Какие это были славные дни, когда они гуляли под каштанами, ни от кого не таясь и не обращая внимания ни на красивые шелковые наряды дам, которые проезжали мимо в каретах, запряженных четверкой, ни на новые элегантные котелки мужчин, гарцевавших с сигарою в зубах! Какие это были славные воскресные прогулки, когда, бывало, они пировали на целых пять лир! Какие славные вечера, когда они простаивали часами у ворот, не в силах расстаться, едва обменявшись за все время десятком слов, держась за руки и не замечая торопливых прохожих! Когда они познакомились, то не думали о любви; теперь же, когда они убедились, что полюбили друг друга, их охватили тревожные сомнения.

Паоло никогда не спрашивал ее о том, другом, о существовании которого он догадывался с первой же их встречи, когда Принцесса согласилась укрыться от дождя под его зонтиком; он догадался по сотне пустяков, по сотне мелочей, по некоторым чертам ее поведения, по звуку ее голоса, когда она произносила некоторые слова. Теперь им вдруг овладело болезненное любопытство. По натуре она была искренна и потому призналась ему во всем. Паоло ничего не ответил, он лишь смотрел на полог большой трактирной кровати, на котором руки незнакомых людей оставили грязные пятна.