Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 1

Его сверхчеловек есть продукт эллинского происхождения, конструированный из трёх великих разлагающихся трупов Аполлона, Марса и Вакха.

Это смесь элегантной красоты, воинской силы и Дионисовского упоения, какими их являет нам великое классическое искусство. Мы противопоставляем этому греческому сверхчеловеку, родившемуся в пыли библиотек, человека, умноженного на самого себя, врага книги, друга личного опыта, воспитанника Машины, ярого воспитателя своей воли, ясного в блеске своего вдохновения, вооружённого кошачьим чутьём, молниеносными расчётами, диким инстинктом, интуицией, коварством и безрассудством.

Дети современного поколения, живущие между космополитизмом, синдикалистским приливом и полётом авиаторов, – вот первые наброски умноженного человека, подготовляемого нами. Чтобы заняться им, мы покинули Ницше в один декабрьский вечер на пороге Библиотеки, захватившей философа в свой тёплый, учёный и комфортабельный уют. Ницше, конечно, не стошнило бы от отвращения, как нас, при виде начертанных мелом глупостей на фасадах музеев, академий, библиотек и университетов, гнусных принципов:

Вы больше не будете думать!

Вы больше не будете рисовать!

Вы больше не будете строить!

Никто никогда не превзойдёт великих мастеров!

Всякая оригинальность запрещена.

Мы не желаем ни сумасбродства,

экстравагантности; мы желаем копий!

Чтобы завоевать рай Искусства,

нужно подражать жизни наших Святых!

Но мы не послушались благоразумных советов Ницше и с отвращением смотрели на итальянскую молодёжь, которая стекалась, прискорбно канализированная, в эти великие клоаки интеллектуальности.

Мы не спали в эту ночь, а на заре вскарабкались на двери академий, музеев, библиотек и университетов, чтобы написать над ними героическим углём заводов следующее посвящение, которое является в то же время ответом классическому сверхчеловеку Ницше:

Землетрясению,

их единственному союзнику, —

Футуристы

посвящают эти руины Рима и Афин.

В этот день старые учёные страны сотряслись от нашего неожиданного крика:

Горе тому, кто поддаётся демону восхищения!

Горе тому, кто восхищается прошлым и подражает ему!

Горе тому, кто продаёт свой гений!

Вы должны с ожесточением бороться с тремя непримиримыми врагами и растлителями искусства: Подражанием, Благоразумием и Деньгами, которые сводятся к одному: Трусости.

Трусости по отношению к удивительным образцам и принятым формулам. Трусости по отношению к потребности любви и по отношению к страху нищеты.

Не боролись ли вы сегодня утром, покидая вашу постель, с началом инертности и сна? Согласитесь же, что мир нуждается только в героизме, и извините вместе с нами красивый жест кровавой недисциплинированности Палермского студента Ли Донни², отомстившего наперекор законам тираническому и тупому профессору.

Пассеистские профессора одни ответственны в этом убийстве, они, которые желают угасить в смрадных подземных каналах неукротимую энергию итальянской молодёжи.

Когда же перестанут кастрировать умы, которые должны создавать будущее?

Когда перестанут преподавать притупляющее обожание непревосходимого прошлого детям, из которых желают сделать, чего бы это ни стоило, ничтожных тупых куртизанов?

Поспешим всё переделать! Нужно плыть против течения!

Скоро наступит момент, когда нам нельзя будет довольствоваться защитой наших идей оплеухами и тумаками, когда мы должны будем устроить покушение во имя мысли, покушение художественное, покушение литературное против прославляемой пачкотни и угнетателя-профессора!

Но, может быть, трусость наших врагов избавит нас от роскоши убивать их. Это не парадоксы, поверьте мне! Надо какой бы то ни было ценой извлечь Италию из этого кризиса пассеистской трусости.

Что вы скажете, например, о футуристском проекте ввести в школах правильный курс физических опасностей и рисков? Дети волей-неволей подчиняются необходимости непрерывно сталкиваться с опасностями, всё более и более страшными, умело подстроенными, и всегда непредвиденными, каковы: пожар, потопление, обвал потолков и другие катастрофы.

Вы, пожалуй, найдёте нашу идею довольно нелепой? Ничего, к счастью, нас слишком много, нас, думающих, что талантом и культурой теперь пруд пруди, и только мужества не хватает: качество, в котором большая нужда, и которого почти не сыщешь.

А ведь это первое условие исполнения нашей великой футуристской надежды: насильно отнять всякий авторитет, все права и всякую власть у мёртвых и умирающих, и передать их молодым, в возрасте между 20 и 40 годами.