Итальянский художник

Донна Мария делла Кираллино была увлечена манящими тайнами древних запретных знаний, ей не терпелось представить анконской публике юного графа Мантильери в самом выгодном свете. Момент был подходящий — дворянство, потрясённое инфернальными событиями турнира Яблоневой ветви, мечтало поскорее забыть об ужасах пережитого. Требовались новые сильные впечатления. Суета вокруг графа Мантильери внезапно затронула и меня. Несмотря на мой почти ребяческий возраст, я был нанят донной Марией делла Кираллино как художник. Я получил очень большой срочный заказ. Мне надо было отделать, расписать и оборудовать резиденцию для таинственного любимца донны Марии, где он смог бы организовать свой салон для избранной публики. Донна Мария инкогнито купила небольшой двухэтажный полуразвалившийся особняк с запущенным парком в шести верстах от Анконы и дала мне месяц сроку, чтобы я превратил эти развалины в загадочный, но уютный дворец, где граф Мантильери мог бы демонстрировать друзьям донны Марии чудеса эзотерических знаний. Ни один приличный художник не взялся за эту сомнительную затею, да ещё с таким коротким сроком исполнения. Я был молод, неопытен, ничего не боялся, и терять мне было нечего.

Никакой репутации художника у меня попросту не было. Меня увлекала странная и неправильная мысль, что если я стану знаменитым художником, то Дикима — дочка герцога, непременно захочет выйти за меня замуж. Как ни печально мне в этом признаваться, в те дни я думал именно так.

Получив заказ на оформление дворца и баснословные деньги на необходимые расходы, я в течение двенадцати часов составил план действий. Были наняты бригады каменщиков, плотников, штукатуров и маляров. Также я нанял шесть человек художников-подмастерьев, театральных мастеров декораций и рабочих сцены. Провалившийся пол в бывшей кладовой выломали окончательно, подвал в этой части дома затопили водой, засадили водяными лилиями и розовым стрелолистом, запустили туда карпов цвета рябиновых ягод. Стены отделали египетскими колоннами с побегами папирусов и бутонами лотоса. Установили изваяния Тота и Анубиса. По потолку плыла солнечная ладья бога Ра. Орнаменты и узоры были нарисованы по трафаретам с необычайной быстротой. Остальные помещения решено было расписывать в четыре краски, чтобы избежать излишних цветовых сложностей при торопливой работе. Белила, тёмная охра, сиена натуральная, кобальт синий, кисти, флейцы и малярные валики были закуплены мною в необходимом количестве. Через три недели реставрация и роспись дома была завершена, еще два дня подсыхала краска, потом туда приехали повара, камердинеры, многочисленная челядь, стали завозить продукты для угощения, в окрестных деревнях скупили очень дёшево рассаду всевозможных цветов, и парк преобразился необычайно.

Ровно через месяц в поместье загадочного графа Мантильери съехались первые гости.

Парадная лестница тремя ярусами уходила в вышину, мягкий, приветливый ковёр поднимался по восковому мрамору ступеней. Благоухали мандариновые деревья в глиняных горшках, на помосте играл духовой оркестр, хор абрикосово-малиновых мальчиков в длинных хитонах пел ангельскими голосами. Гости садились за стол, покрытый иссиня-чёрной скатертью Зевса и голубыми салфетками Киприды. Падали вдоль колонн огромные шпалеры, разворачиваясь рулонами, как декорации, как обрамление прекрасных дам, их драгоценностей, ювелирного изящества, мастерства портных и парикмахеров. Гости весело пьянели от волшебства, покачивалось пламя свечей на столах, незаметно выдвигался театральный помост, шпалеры распахивались, и публика внезапно оказывалась среди ночного сада. Клумбы пахли флоксами, пионами и резедой, поля грубых синих гиацинтов терялись в темноте среди тысячелетних дубов и кипарисов, лужайки закрывшихся на ночь маргариток мерцали среди прозрачных ручьёв, заросли цветущих кустов жасмина, посаженные два дня назад, наполняли сад земляничным ароматом. Дамы и кавалеры уходили гулять в парк по перламутровым лунным дорожкам. Букли, локоны, косички, чёлки на прямой пробор, нити жемчуга, изумрудные ожерелья терялись в сумраке флёрдоранжа. Ко времени возвращения с прогулки дворец нельзя было узнать — театральные рабочие успевали незаметно поменять все декорации: мебель, вазы, картины, ковры. Были зажжены камины, свечи, канделябры, люстры, шандалы. Дом светился в ночи всеми зеркалами, окнами, стеклянными витринами террас и лампами открытых веранд и лоджий. Дом светился и горел, как яркий жёлтый бриллиант среди свежей ночной зелени парка. Дворец казался бесконечным, огромным, приветливым и таинственным.