Итальянский с Луиджи Пиранделло. Возвращение / Luigi Pirandello. Ritorno

Non aveva ancora sei anni, e già si rivoltava, indignato, e scappava via sulle furie nel vedersi mostrato da lei a chi la rimproverava di quella sua troppa remissione; si turava gli orecchi per non udire dall’altra stanza le parole con cui di solito ella accompagnava quel gesto rimasto a mezzo per la sua fuga: che aveva un figlio e che questo, data la sua disgrazia, fosse già un premio veramente insperato che Dio le aveva voluto concedere.

A quell’età non poteva ancora comprendere (в том возрасте он не мог еще понять) ch’ella poneva avanti questa scusa del figlio (что она выдвигала на первый план эту отговорку /в виде/ сына) per dissimulare (чтобы скрыть), fors’anche a se stessa (может быть, еще и от самой себя), l’inconfessabile miseria della sua povera carne (постыдные лишения ее несчастной плоти; inconfessabile – постыдный, позорный, бесчестный: «то, в чем невозможно признаться») che mendicava con tanta umiliazione a quell’uomo l’amore (которая вымаливала так униженно у этого мужчины любви: umiliazione, f – унижение, оскорбление; поругание; umiliare – унижать), pur sapendolo preso e posseduto da un’altra donna (хотя знала, что он захвачен и находится во владении другой женщины; possedere – иметь, владеть, обладать), pur avvertendo certamente la repulsione (хотя чувствовала, конечно, отвращение) con cui ogni volta la tremenda elemosina le doveva esser fatta (с которым каждый раз ей должна была подаваться ужасная милостыня; elemosina, f – милостыня, подачка). E s’era creduto in obbligo (и он подумал, что обязан; obbligo, m – обязанность, долг, обязательство) di risarcirla di quell’avvilimento davanti a tutti (возместить ей это публичное унижение; davanti a tutti – при всех), patito per lui (претерпеваемое ради него).

A quell’età non poteva ancora comprendere ch’ella poneva avanti questa scusa del figlio per dissimulare, fors’anche a se stessa, l’inconfessabile miseria della sua povera carne che mendicava con tanta umiliazione a quell’uomo l’amore, pur sapendolo preso e posseduto da un’altra donna, pur avvertendo certamente la repulsione con cui ogni volta la tremenda elemosina le doveva esser fatta. E s’era creduto in obbligo di risarcirla di quell’avvilimento davanti a tutti, patito per lui.