Итальянцы

На самом деле в географическом смысле название «Италия» действительно не так, чтобы уж очень полезно, поскольку в разные времена под ним понимали разные территории. Для древних римлян это означало только полуостров. Долина По расценивалась как часть Галлии. Идея, что вся область к югу от Альп составляет единую географическую территорию, оформилась, кажется, только после распада Римской империи, и, возможно, этому способствовал тот факт, что дороги, которые римляне проложили через горы, постепенно приходили в упадок, ограничивая контакты между Италией в современном смысле слова и остальной частью Европы.

Как я уже говорил ранее, география и история объединились, чтобы разделить жителей территории, которая простирается от Альп до Сицилии[109]. Но имеется множество свидетельств, позволяющих предположить, что народы, которые вторгались к ним через Альпы или Средиземное море, они считали более чужими, чем остальных итальянцев. Были даже моменты, когда они испытывали некую взаимную солидарность. Когда, например, в XIV веке некий Кола ди Риенцо захватил власть в Риме и провозгласил республику, он созвал собрание представителей всех местностей Италии. И довольно многие из существовавших тогда коммун отправили делегатов, чтобы они говорили от их имени.

Более того, иногда государства, которые беспокойно сосуществовали на землях, которые мы теперь называем Италией, объединялись ради того, чтобы отразить иностранного захватчика. Так, большинство городов-государств Северной Италии объединило свои силы, чтобы отразить войска императора Фридриха I в битве при Леньяно[110] в 1176 году, а чуть больше трех столетий спустя, в 1495 году, Венецианская республика объединилась с герцогствами Милана и Мантуи, чтобы оттеснить французского короля Карла VIII в битве при Форново. К тому времени идея единой Италии оформилась в умах нескольких интеллектуалов эпохи Возрождения. Макиавелли закончил свою главную работу, «Государь», призывом выдвинуть лидера, который смог бы объединить итальянцев и освободить Италию «от варваров».

Однако только в конце XVIII столетия что-то наподобие итальянской национальной идеологии стало обретать очертания. Тем не менее большую часть XIX века идея объединения страны казалась несбыточной мечтой. Великий государственный деятель Пьемонта Камилло Бенсо ди Кавур, сыгравший важную роль в Объединении, никогда всерьез не верил в эту идею и попытался не допустить дерзкой экспедиции Гарибальди на Сицилию, присоединившей к новому государству Меццоджорно. Обычные итальянцы тоже были не очень сознательны: более половины населения воздержалось от участия в первых всеобщих выборах в Италии в 1870 году.

Но то было тогда. А сейчас — это сейчас. Мне кажется, что многие итальянцы и многие из тех, кто пишет об их стране, не могут сделать важнейшее различие: между разнообразием и отсутствием единства. Эти два понятия связаны, но они не одно и то же. Соединенные Штаты, например, — это страна огромного разнообразия. Но они едва ли разобщены. Таким же образом и Италия чрезвычайно разнообразна — географически, лингвистически, этнически и культурно. Но это совсем не обязательно означает, что она разобщена.

Итальянцы как нация склонны быть занятыми собой[111] и мало интересоваться тем, что происходит за границей, поэтому они по большей части, кажется, и не подозревают о том разнообразии — и разобщенности, — которые встречаются в других европейских странах. В Италии, например, нет такой многочисленной народности, как баски, с языком, который даже не является индоевропейским. Конечно, у итальянцев есть традиция местного самоуправления, и многие горячо привязаны к своему городу или городку — в языке есть даже специальное слово для обозначения этой черты — campanilismo. Оно происходит от слова campanile, что означает «колокольня», потому что исторически именно колокольня была центром местных сообществ. Но именно в campanilismo реализуется то чувство приверженности родным местам, которую в ином случае можно было бы испытывать по отношению к большей территории (например, к целому региону), что, в свою очередь, могло бы заложить основы движения в поддержку автономии или даже независимости. С 1970 года в Италии действует достаточно развитое региональное самоуправление. Тем не менее до сих пор это не послужило толчком к развитию сепаратистских движений, как произошло в Шотландии и Каталонии.