Итальянцы

В 1940-х возникло сицилийское движение за независимость, имевшее связи с Мафией. Но после Второй мировой войны оно сошло на нет. И хотя по-прежнему существует широкая поддержка независимости Сардинии, сепаратистские движения на острове остаются безнадежно раздробленными. Самым значимым региональным объединением в последние годы была Лига Севера. Но хотя время от времени ее лидеры и разыгрывают карту сепаратизма, больше их печалит то, что они и их сторонники считают разбазариванием северных налогов южной и центральной Италией. После того как в 2012 году Лига была подорвана финансовым скандалом, в котором были замешаны ее основатель, Умберто Босси, и его семья, признаки нарождающегося национализма возникли в Венето. Но там не собираются изобретать антиисторическую Паданию Босси, а хотят восстановить прежнюю Венецианскую республику. Посмотрим, получит ли развитие это движение.

В ряде отношений Италия кажется иностранным наблюдателям более однородной страной, чем ее же собственным жителям. Но как бы ни различались итальянцы в подходе к другим вопросам, все они сходятся в одном — в опоре на семью. Вероятно, на Сицилии она сильнее всего, а на севере слабее. Но различие лишь в степени ее влияния. Это сходство было отмечено в телефильме о жизни Феличе Маньеро, главы Мала дель Брента, синдиката организованной преступности, действовавшего в Венето в 1980–1990-х. Там есть сцена, в которой Маньеро приезжает, чтобы купить партию наркотиков у местного представителя Коза ностры. Он представляет спутника как своего кузена. Сицилиец замечает с усмешкой, что, когда дело доходит до денег, даже северяне вроде Маньеро доверяют только членам своей семьи. «Вы и впрямь не так уж отличаетесь от нас, а?» — говорит он.

Воспринимая это как само собой разумеющееся, итальянцы редко замечают, что все они — или почти все — выросли в католической культуре. Это не означает, что все становятся прилежными католиками. Но даже атеисты впитывают широкий спектр общих взглядов и допущений. Сравните это, например, с глубоким историческим отчуждением между католиками и протестантами в Германии и Нидерландах.

Также итальянцы не обращают внимания на тот факт, что подавляющее большинство детей в их стране имеют одинаковое образование. Более 80 % учатся в государственных школах. Среди остальных почти все идут в католические школы. И так как в среднем образовательные стандарты в государственном секторе выше, чем в частном, в Италии нет того социального деления, которое существует в Великобритании, где есть народные массы и есть элита, обучающаяся в закрытых частных школах.

Язык продолжает разделять людей, в этом сомнений нет. Но далеко не в такой степени, как когда-то. Во времена Объединения едва ли один итальянец из 10 мог говорить на литературном языке, основанном на тосканском диалекте, который был признан официальным языком страны. Даже первый монарх нового государства Виктор Эммануил II испытывал трудности, изъясняясь на нем. В последующие годы обязательная воинская повинность и миграция миллионов итальянцев, которые оставили свои дома на юге, чтобы переехать на север в годы «экономического чуда» и позже, помогли распространению официального итальянского языка. Внутренняя миграция возобновилась в конце 1960-х, и, согласно подсчетам, к 1972 году более 9 млн человек переехали из одной области в другую. Одним из следствий этого стали браки между мужчинами и женщинами из разных частей страны, и в семье, где жена была, скажем, из Апулии, а муж из Пьемонта, общим языком, скорее всего, был официальный итальянский.

Но даже при этом к началу 1980-х менее 30 % населения говорили только, или в основном, на государственном языке. С тех пор этот показатель неизменно рос, во многом благодаря телевидению. Исследование, опубликованное Istat в 2007 году, выявило, что он достиг 46 %, и обнаружило поразительную зависимость использования языка от возраста, из чего следует, что этот показатель почти наверняка продолжит повышаться: среди людей моложе 24 лет он составил почти 60 %.

Тем не менее то и дело встречаются свидетельства того, что очень многие итальянцы все еще говорят на диалекте. Не так давно судьи выбрали «Мисс Италия» девушку, которая приехала из сельского района Калабрии. Во время первой же пресс-конференции после победы стало ясно, что ее итальянский язык оставляет желать лучшего. Но удивленный и несколько пренебрежительный тон, которым сообщили о ее ошибках, показывает: использование диалекта расценивается сегодня в большей части Италии как признак недостатка образования, как нечто, чего следует стыдиться. И пока нет никаких признаков того, что какой-либо из диалектов или языков Италии (за исключением, возможно, сарду и современного венетского языка) может создать почву для жизнеспособного движения за независимость.