Читаем Италия на рубеже веков полностью

18 марта 1876 г. правительство Правой пало, не собрав в парламенте нужного числа голосов при обсуждении одного из законопроектов. Именно тогда к власти пришла Левая, и Депретис стал премьером. К этому моменту Историческая Левая разделилась на две фракции: Историческая Левая и Молодая (Конституционная) Левая. Принципиальные расхождения между ними были незначительными, главную роль играли личные взаимоотношения. День 18 марта 1876 г. провозгласили днем «парламентской революции», но Кроче называл его катастрофой. Он обвинял левых в неразборчивости, в беспринципности, в том, что они допускали в свою среду людей морально небезупречных, не обладавших высокой культурой. К трансформизму (он называл его также эклектизмом) Кроче относился с отвращением, и, конечно, сама легкость, с которой люди меняли политические привязанности, не могла не вызвать этого чувства. Раджоньери считает трансформизм не каким-то внезапно возникшим явлением, а продолжением давно происходившего процесса. (Примерно так же считал Джолитти.) Лидер социалистов Филиппо Турати (1857–1932) писал об «италийском нимбе», который состоял из «полукрасок, полупартий, полуидей и полуличностей».

Трезвый политик, Депретис вряд ли испытывал угрызения совести из-за трансформизма. Когда в период его пребывания у власти одна оппозиционная газета назвала итальянскую общественную жизнь болотом, Депретис заметил: «Но это совершенно верно, мы по уши погрязли в болоте». Депретис — лидер Левой — сам в своей практической политике неуклонно двигался вправо, и парламент, в общем, поддерживал это поправение. Будучи опытным тактиком, он безошибочно знал, когда ему угрожает неблагоприятное отношение парламента, и уходил в отставку до голосования, чтобы через некоторое время снова вернуться к власти. Это можно назвать трезвой политикой, но можно назвать и политиканством.

Джолитти считал Депретиса хорошим администратором, умевшим глубоко вникать в суть вопросов, ненавидевшим пустую декламацию, активным и лояльным человеком. «Он открыто сражался против своих оппонентов, но был доброжелательным, без тени злобности по отношению к кому бы то ни было. Когда я начал голосовать против него, он однажды спросил меня, почему я перешел в оппозицию. Я перечислил разные причины, а потом добавил, что меня не очень убеждает правительство опирающееся на некоторых весьма сомнительных людей. На это он возразил: «А вы уверены, что среди ваших друзей по оппозиции нет людей такого же типа?». «Наверное есть, — ответил я, — но мы в оппозиции лишь дружно говорим «нет», другое дело — как управлять страной»{8}.

Джолитти сначала примыкал к большинству, поддерживавшему Депретиса. Однако позднее он во главе группы депутатов из Пьемонта перешел в оппозицию, главным образом из-за несогласия с бюджетной политикой кабинета Депретиса.

Таким образом, поскольку ни Правая, ни Левая в первые десятилетия после объединения, находясь у власти, не могли позволить себе более «открытой» политики по отношению к альтернативным политическим и социальным силам, буржуазия неизбежно прибегала к сложной тактике лавирования, маневрам и компромиссам.

ДЖОЛИТТИ, КРИСПИ И МАРКИЗ

Еще в начале 80-х годов в сознании правящих классов Италии укоренилась мысль о необходимости расширения колониальной экспансии. Англия и Франция давно имели колонии, Германия также расширяла свои колониальные владения. Для итальянцев «присутствие в Африке» было не только вопросом престижа, но и связывалось с приобретением новых территорий. В Тунисе давно уже было много итальянцев — эмигрировавшие из Сицилии крестьяне и лица свободных профессий. Многие думали, что именно Тунис рано или поздно станет итальянской колонией, по Тунис захватила Франция, и это вызвало у итальянцев чувство острейшей обиды и вспышку антифранцузских настроений.

Действие перебросилось в Абиссинию (Эфиопия). Еще зимой 1869–1870 г. при несколько неясных обстоятельствах один бывший миссионер с согласия итальянского правительства приобрел от имени генуэзского судовладельца Рубаттино у предводителей одного из племен территорию, расположенную вблизи бухты Ассаб (провинция Эритрея) на берегу Красного моря. Весной 1882 г. правительство перекупило у общества «Рубатгино» его права на Ассаб, ставший, таким образом, официально первым колониальным владением Италии.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
1066. Новая история нормандского завоевания
1066. Новая история нормандского завоевания

В истории Англии найдется немного дат, которые сравнились бы по насыщенности событий и их последствиями с 1066 годом, когда изменился сам ход политического развития британских островов и Северной Европы. После смерти англосаксонского короля Эдуарда Исповедника о своих претензиях на трон Англии заявили три человека: англосаксонский эрл Гарольд, норвежский конунг Харальд Суровый и нормандский герцог Вильгельм Завоеватель. В кровопролитной борьбе Гарольд и Харальд погибли, а победу одержал нормандец Вильгельм, получивший прозвище Завоеватель. За следующие двадцать лет Вильгельм изменил политико-социальный облик своего нового королевства, вводя законы и институты по континентальному образцу. Именно этим событиям, которые принято называть «нормандским завоеванием», английский историк Питер Рекс посвятил свою книгу.

Питер Рекс

История
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное