Италия на рубеже веков

Видимо, поразительная слепота Турати и его единомышленников может быть психологически объяснена только тем, что в конце XIX в. они твердо поверили в Джолитти. Сказал же тогда Тревес: «Это человек, который никогда не будет нашим, но который нас понял». Миф Джолитти был чрезвычайно силен. Анна Кулишова была, возможно, единственным человеком в руководстве партии, кто не вполне разделял иллюзии. В общем, каких бы психологических объяснений ни искать, факт тот, что руководители реформистского крыла проявили удивительную наивность и были буквально застигнуты врасплох войной. XII чрезвычайный съезд Социалистической партии открылся в Модене 15 октября 1911 г.

Наметим основные направления: правые реформисты. левые реформисты, революционные фракции. Внутри этих течений множество оттенков, внутренних противоречий, группировок. Некоторые выступают за поддержку правительства, оправдывая «тягостную необходимость» войны; другие против систематической поддержки и за тактику «гибкого маневрирования»; третьи самым решительным образом против какого бы то ни было сотрудничества не только с правительством, но и с любыми буржуазными партиями. На Турати ожесточенно нападают и слева и справа. Лерда резко осудил непоследовательность реформистов, обвиняя их в том, что они дезориентировали партию и обманули ожидания народных масс. «Мы разрушили все, — горько сказал он, — идеал, мысль, социалистическую душу». Бономи же заявил, что «не может быть промежуточных решений между железной непримиримостью Ладзари и прямолинейным реформизмом Биссолати». Иными словами, надо выбирать: либо признать тактику коалиций с другими партиями и, возможно, участие в правительстве, или же проявлять абсолютную непримиримость, «располагаться лагерем в одиночку, осуществляя непрестанную революционную оппозицию против всей буржуазии в целом»^{118}. Затем Бономи напал на Турати лично: если бы съезд состоялся не теперь, а в начале сентября, «наш славный товарищ Филиппо Турати стал бы со всем своим красноречием и ловкостью защищать нашу поддержку кабинета Джолитти и логическую последовательность нашей тактики» Бономи добавил, что левые реформисты находятся в состоянии шока из-за Ливийской войны, так как они не в состоянии понять, что есть целый ряд причин, толкающих Италию в Африку. Это и международные, и экономические, и разные другие причины: итальянский капитализм заинтересован в этих колониях, а рабочий класс «по крайней мере не должен мешать» колониальной экспансии.

Лидер ВКТ Ригола был критичен и самокритичен, но в общем поддерживал линию Турати. Модильяни очень четко определил различия между «левым» и правым реформизмом. Наконец, выступил Турати. Он безоговорочно осудил Ливийскую войну, назвав ее разбоем, и заявил, что партия не может не осудить этот разбой, ибо существует «священная антивоенная социалистическая традиция». Никто из итальянских историков не сомневается в личной, субъективной искренности Турати, который ненавидел насилие в любых его формах и всегда непримиримо относился к колониализму. Турати выступил сразу после Анджиоло Кабрини, который вызвал крайнее возбуждение съезда своей шовинистической речью. Турати яростно напал на сторонников войны, заявив, что все разговоры о «роковой исторической необходимости» — ложь, что ультиматум, предъявленный Турции, — это «циничное и отвратительное лицемерие, опозорившее Италию в глазах всех цивилизованных стран».

Но Турати не ограничился категорическим осуждением войны. Он говорил о внутреннем положении в партии и, хотя отстаивал правоту своего течения, как единственно преданного социалистическим принципам, был беспощаден и к правым и к «левым». Речь полна горечи, и может быть еще и потому, что в душе он начал сомневаться в правильности политики, упорно проводимой целое десятилетие. Самое главное, что произошло на съезде в Модене, — это четкое размежевание между «реформистами» и «революционерами». И все же был достигнут своего рода компромисс. Турати не хотел раскола и после съезда старался свести к минимуму значение разногласий с «революционерами». «Аванти!» резко усилила антивоенную пропаганду. «Соффитта» вела бескомпромиссную линию против любой формы сотрудничества с правительством и, кроме того, сомневалась в искренности левых реформистов. Для сомнений были некоторые основания, но слово «неискренность» неточное. Субъективно Филиппо Турати не мог быть неискренним. Другое дело, что ему очень хотелось поверить Джолитти, который делал социалистам всяческие авансы, заявляя, что Ливийская война «лишь горестный эпизод», что будет продолжаться демократическая политика. Партия перешла в оппозицию к правительству, но, видимо, Турати считал, что времена могут измениться и сотрудничество с Джолитти вновь станет возможным.