Италия на рубеже веков

Высказывается кажущееся довольно убедительным предположение, что Джолитти считал свой уход в отставку временным и намерен был повторить уже не раз удававшийся маневр. А именно: он уходит, его сменяет не очень крупный деятель (почти всегда кто-то из правых), этот деятель не справляется, через некоторое время Джолитти возвращается к власти. Он и был в свою эпоху единственным, и равных ему не было, как в свое время не было равных графу Кавуру. И все-таки он недооценил Саландру. Саландра думал о будущем и стремился создать новый политический блок, который мог бы стать альтернативой джолиттианской системе. Такой тонкий человек, как Альбертини, не мог не понимать, что Саландра не обладает ни культурой, ни высокими моральными качествами Соннино, которого так долго поддерживала «Коррьере делла сера». Но что же было делать при создавшемся положении, когда Соннино не хотел и не мог взять на себя руководящую роль? Валерио Кастроново пишет, что, стремясь взять «антиджолиттианский реванш», Альбертини в чисто тактических целях пойдет на некоторые компромиссы: его газета «примет обязательство поддержать правительство Саландры, ловкого парламентария, но человека, более склонного — вне своей амбициозной программы вновь объединить все либеральные силы для «национальной политики» — к сделкам и уступкам при осуществлении власти, нежели к принятию важных политических решений»^{151}. По-видимому, Альбертини, понимая ограниченность Саландры, помогал ему лишь потому, что Саландру можно было использовать в борьбе «системы Коррьере» против «системы Джолитти».

Мы говорили о том, что Соннино был отчасти связан с националистами. Саландра же был тесно связан с ними, особенно с человеком, которому предстояло стать главным теоретиком и идеологом националистического движения. Это Альфредо Рокко. Как читатели помнят, II конгресс Националистической ассоциации состоялся в Риме в декабре 1914 г., после Ливийской войны. Сальваторелли писал, что первоначальное содержание национализма было эзотерическим — доступным пониманию одних лишь посвященных. Однако классовая сущность национализма, очевидная еще в период «Реньо», в период Ливийской войны стала совершенно неприкрытой. Во время и после римского съезда риторики было удивительно много и она позволяла националистам вносить в свою пропаганду тот элемент идеализма, который нужен был для проникновения в некоторые общественные круги. Мы уже говорили, что националисты объявляли войну «высоким этическим понятием».

Националистическое движение нуждалось в теоретиках, которые могли бы создать политическую доктрину, основанную на каких-то философских постулатах. Оставаться на уровне Коррадини было невозможно. Он и в 1912 г. мало отличался от того Коррадини, который первенствовал во время флорентийского съезда: тот же невысокий уровень культуры, то же понимание законов истории как «войны империй». Но вот появился человек совершенно другого интеллектуального уровня — Альфредо Рокко. В молодости профессор Рокко симпатизировал социалистам, потом стал радикалом и наконец нашел себя в национализме. В марте 1913 г. он основал в Венето первую региональную националистическую федерацию, сотрудничал в «Идеа национале». Перед рождеством 1913 г. Рокко произнес в Риме речь на тему «Отдаленные и недавние причины кризиса итальянских политических партий». В ней уже заключались основные элементы доктрины, которая в 1914 г. была изложена в брошюре Рокко «Что такое национализм и чего хотят националисты». Отныне все цели и задачи националистического движения были изложены четко. Сначала шла преамбула. Во время воссоединения Италии деятели Рисорджименто допустили величайшую ошибку: они использовали движение для того, чтобы создать демократический и либеральный режим вместо того, чтобы думать о будущем нации. Между тем именно о нем следовало думать. У Италии очень маленькая территория, а население возрастает быстро (доказательство «расовой полноценности»). Отсюда величайшее зло — вынужденная эмиграция в поисках работы. «Мы требуем для себя места под солнцем, — заявлял Рокко. — Мы требуем этого потому, что хотим справедливости, нам нужно это место после стольких лет страданий и нужды. Мы требуем его потому, что теперь наконец у нас есть достаточно сил, чтобы выдвигать требования». Италия — сильная и здоровая нация, теперь в ее истории «начинается фаза экспансии и завоеваний». Сильные и прогрессирующие нации завоевывают не свободные, «ничьи» территории, а территории, которые прежде захватили нации, находящиеся в состоянии упадка.