Итоги № 44 (2013)

Дворянское происхождение семьи давало о себе знать и по-другому. Меня обучали этикету, музыке, хорошим манерам. Объясняли, что даже простое ведение разговора — уже само по себе наука. Рассказывали правила знакомства, общения… Мама повторяла, что при первой встрече нельзя бросаться на человека. «Посмотри, кто подходит, — говорила она. — Может быть, не всегда стоит протягивать руку». В результате в любом обществе я чувствовала себя уверенно. При этом наш статус — как финансовый, так и социальный — никакого значения не имел. В качестве контраргумента приводились отобранные дома и остальное имущество. Кроме того, мама часто повторяла: «Самое главное — то, что находится у тебя внутри». Книги, кино — я была с детства окружена ими и впитывала их содержание как губка.

— Отец был из другого теста?

— Я помню папу удивительно легким и жизнелюбивым человеком. Его очень точно характеризует, например, такая ситуация. В 1947 году объявили о деноминации рубля. Стало известно: на следующий день деньги будут обесценены. А отец сидит и в ус не дует. Играет на гитаре, поет и только посмеивается. Мать орет, что все нормальные люди пытаются хоть как-то спасти свои сбережения: затариваются картошкой, спичками и солью. «Ты нас погубишь. Вся семья нищей останется!» — не унималась она. Наконец отец поднялся со стула и куда-то ушел. Через несколько часов вернулся, держа в руках четыре балалайки и скрипку. Это так он вложил деньги, чтобы уберечь их от обесценивания. Мама разъярилась и этой самой скрипкой ударила его по голове. Но долго держать зло на него не могла...

Во время войны папа много выступал в составе агитбригад: пел, танцевал, читал «Теркина». Потом вернулся, начал сниматься в кино. Мы вместе участвовали в съемках фильма «Счастливый рейс». Режиссером был Владимир Немоляев, его дочку Свету Немоляеву, нынче известную актрису, тоже задействовали в одной из детских ролей. В фильме играли корифеи — Николай Крючков, Михаил Жаров. К нам они относились очень хорошо: то пошутят, то шоколадку дадут. Было много ночных съемок, мы спали прямо в павильоне. В назначенное время нас будили: «Дети, вставайте, начинается работа!» И мы, радостные, несмотря на три-четыре часа утра, шли на площадку.

Я, кстати, из своего детства помню многих великих. С Галиной Улановой, супругой Юрия Завадского, во время пребывания Театра Моссовета в Алма-Ате мы жили в местном доме колхозника. Перегородками в комнате служили развешанные простыни и какие-то искусственные ширмы. Я все время лазала под ними к Улановой, а она меня кормила шоколадом, который получала в качестве дополнительного пайка. Артисты удивительные люди: если с ними жить бок о бок, они раскрываются совсем по-другому. Часто играют свою роль перед тобой, пробуют ее на тебе, как на зрителе. Например, дядя Сева Санаев все время строил мне какие-то гримасы, которые полагались ему по роли. И я, страшно напуганная, с диким криком убегала от него.

— На каком этапе в вашей жизни появилось фигурное катание?

— Врачи обнаружили потемнение в легких и рекомендовали занятия спортом на свежем воздухе. Отец взял меня за руку, привел на стадион Юных пионеров и отдал в секцию фигурного катания к тренеру Татьяне Александровне Толмачевой. Вскоре пришли первые успехи, которыми в театре безумно гордились. Когда я впервые выиграла соревнования и об этом написали в «Вечерней Москве», газету вывесили в коридоре и артисты тыкали в мое имя пальцем: «Смотри, наша Ленка стала знаменитостью!» Потом на только что построенном стадионе в Лужниках состоялся международный турнир, где я тоже стала первой. Отчет о нем попал в документальную хронику, которая в то время всегда предшествовала показу фильмов на киносеансах. Оператор снял несколько кадров, где я катаюсь, а потом, уставшая, сижу и расшнуровываю коньки. На эту хронику я ходила раз десять. Сидела гордая в темноте и смотрела по сторонам: узнает ли кто? Но почему-то никто меня не узнавал. (Смеется.)

— Фигурное катание в СССР считалось привилегированным видом спорта: поездки за границу, возможность модно одеваться. Когда вы почувствовали, что прикоснулись к миру избранных?

— Нас действительно называли небожителями. Фигуристы имели огромное количество зарубежных поездок, которые для остальных советских людей были недосягаемыми. Как только я выиграла свои первые соревнования, меня отправили в Чехословакию. Мама очень боялась, что ее дочь не выпустят. От волнения она тут же слегла: это случалось, и когда дела шли плохо, и когда хорошо.