Юби: роман

Недомерок понял, что сделал непростительный промах. И дело не в том, что негласный обыск подозреваемого ни к чему не привел, а в том, что потенциальный свидетель нюх потерял и забылся, осмеливаясь задавать вопросы о ходе расследования. Капитан представил, что этот разговор стал известным его начальству, и мгновенно протрезвел, потея ладонями и шеей…

«Хорошо, что у нас еще в дефиците жучки и прочая техника подслушки… Не узнают… Надо этого любознательного еще припугнуть…»

– Так не забывайте про подписку о неразглашении, – совсем уже не застольным голосом отчеканил Недомерок.

– А давайте я эту подписку и вправду подпишу, – осмелел Федор Андреевич.

Дело в том, что он уже посекретничал с Йефом, и ему хотелось увидеть эту бумагу с подпиской и прочесть там, кто он такой в будущем деле Йефа – капитанов агент, или свидетель, или еще кто…

– Достаточно устного согласия, – отмахнулся капитан, сам еще не решивший, кем будет Федор Андреевич (пока что и дело не двигалось, и от директора никакого толку).

Этим застольем и закончились доверительные беседы Недомерка с агентом Федором Андреевичем – как отрезало. Взамен на капитана Матюшина стала нападать паника – правда минутная, но со слабостью в ногах и мокрыми ладонями.

Зато у Федора Андреевича ладони перестали потеть – совсем перестали.

* * *

Примерно в тот же зимний вечер, когда Недомерок так неудачно излил давние обиды своей души на Федора Андреевича, в котельную к Недобитку ввалился радостный Степаныч. Накануне, после того как обнаружилось, что все они являются хранителями примерно одной государственной тайны, до него вдруг дошла грандиозность таящихся рядом событий.

– Григорий! – заорал завхоз, сбивая снег с протертого полушубка. – Памятуешь, как я казау про хлебное место?

– Не-е, – попытался вспомнить Григорий, но не слишком усердно.

– Да я казау, что один жид устроил на свое место другого, – понукал к воспоминаниям завхоз. – Что, стало быть, – хлебное место…

– А-а, – вроде бы согласился Григорий, то ли вспомнив, то ли устав вспоминать.

– Нет уж, ты точно вспомни, – наседал Степаныч. – Ты еще спрашивал, чем это место такое из себя хлебное!

– Ну и что? – Григорий сделал вид, что все вспомнил.

– Дык я уразумел… Осенило…

– Ну? – довольно вяло поинтересовался Григорий.

– А у тя чего-нибудь для разговору найдется? Несподручно такое дело и насухую…

– Покуда бошка варит, а руки шаволятся – всегда найдется. – Григорий выставил на стоящий повдалеке от гудущих котлов стол самогонную пол-литру, только что полученную за реанимированный карбюратор.

– Такое вот дело. – Завхоз перетаптывался в нетерпении, пока мутная жидкость наполняла стаканчики. – За усе хорошее, – тостанул он и мигом заглотнул дурью пахучий напиток, занюхивая рукавом полушубка.

– Ну что ты, как на перроне, – пристыдил Григорий, ставя на стол ополовиненную банку соленых огурцов.

– Тут и закусывать-то нечего – на пару глотков, – сказал завхоз.

– Мало будет – найдем, – успокоил Григорий.

– Тады другое дело. – Степаныч расстегнул полушубок и уселся за стол, отполированный долгими душевными беседами. – Вот я и кажу, что место это, до которого наши жиды охочи, – самое хлебное. – Степанычу хотелось заинтриговать собеседника.

– И что же в нем хлебного? – лениво подыграл Григорий.

– На этом месте родину продают. – Степаныч явно ожидал другого эффекта.

– Не понял, – несколько обескураженно признался Григорий.

– Это ж, как на базаре. Стоит человек за прилавком, и усе ведают, что он чего-то продает. И главное, покупатели ведают и – сразу к нему. Другой человек, может, тоже продает, но не стоит на месте, где продают, и никто про то не ведает, – втолковывал Степаныч такие понятные вещи. – Вот и здесь то же самое: покупатели ведают, что на этом месте продают родину.

– Какие покупатели?..

– Ну, этого я ня ведаю… Те, которые покупают… Раз Ильич продает, то, значится, кто-то покупает… А Недомерок казау, что Ильич продает. Дыму ж без огня не бывает…

– Ну, у этих Недомерков дым бывает не только без огня, но и без дыма… – не соглашался Григорий. – Сам подумай, чего такого наш Ильич может продать?

– Кажны человек чего-то ведает, что можно продать.

– Ерунда какая, – начал горячиться Григорий. – Ну вот ты чего такого ведаешь, что можно бы продать?

– Я много ведаю, – со значением протянул Степаныч. – Много чего бачыу – чаму ж не продать? Покупателя только знайти да прицениться… А как его знайдешь? Вот для этого и надо знать место, на которое выйдет покупатель. Уразумел?

– Ты, Степаныч, разве не видишь, как Ильич живет? Если ты веришь во всю эту чушь про продажи и покупки, то где же его барыши? – с другого боку возразил Григорий.

– Этого ня ведаю. Должно быть, хавае. Каб у жида грошей не было? Немагчыма. Значит, хавае…

– Да акстись, Степаныч! Ильич наш – хороший человек, а ты на него такую напраслину… да еще со слов этого Свистка…