Юбилей смерти

Теперь ее глаза наполнились слезами. Не теми, о каких мечтал Дима, не слезами страха, боли, горя, отчаяния, раскаяния. Она словно бы надеялась на что-то, чего точно не будет, и понимала тщетность надежд, но все равно надеялась.

Теперь она молчала. Дима не понимал, что это означает и как теперь себя вести. Он лишь хотел исполнить план.

– Вы что-то задумали против меня?

Он промолчал, она затихла.

За сорок минут, наполненных невысказанными словами, машина покинула пределы города и добралась до Круглого леса. Дима свернул на раздолбанную дорогу, ведущую вглубь, потом еще раз – на заросшую травой дорожку. Остановился возле небольшого обрыва.

Она сидела, опустив голову, не пытаясь сказать ни слова.

Дима вышел из машины, открыл заднюю дверцу. Она глянула на него устало и разочарованно. А чего она ждала?

Он достал пистолет.

– Выходите! – сказал он.

Она молча вышла, будто не заметила в его руке оружия.

– Идите!

Прямо под ногами Евы начиналась дорожка. Она пошла по ней, не оглядываясь. А вот Дима огляделся и очень внимательно притом. Конечно же он проверил это место заранее, объездил и облазил здесь каждый метр. Уточнил, как далеко находится ближайшее жилье и дорога – не услышит ли кто выстрел? Он подготовился.

Она остановилась. Дима знал, что увидела эта женщина: удлиненную яму – нетрудно догадаться, для чего вырытую. Она обернулась.

– Ты собираешься меня застрелить и здесь похоронить?

– Да.

Диме удалось произнести это достаточно уверенно.

– За что?

– Ты убила моего отца и мою мать.

– А зачем соврал мне? Я ведь сразу увидела, что ты – вылитый Саша.

– Не смей при мне называть папу Сашей!

– Хорошо. Но как я убила твоих родителей? Твой папа погиб в аварии, а мама… я не знаю. К аварии я не имею отношения.

– Папа все время думал о тебе, волновался, переживал, что рушит семью! Ты свела его с ума, заставляла нервничать, выматывала из него душу. Поэтому потерял управление на той трассе!

Дима выкрикнул последние слова, но Ева Корда словно бы успокоилась, услышав его обвинения.

– Этой теории уже двадцать лет, и я никогда в нее не верила. Ладно. А ты помнишь папу?

Дима не собирался ее слушать. Ему только и надо было – немного собраться с силами, чтобы выстрелить. Он сделает это и забудет. Никому не расскажет, никогда. Но выстрелить, пока она говорит, он не мог.

– Сколько лет тебе было тогда? – спросила она, снова приглядываясь к его лицу, как тогда в машине приглядывалась к его затылку. – Ты так похож на него…

– Папа погиб, когда мне было семь лет.

– И все эти годы ты ждал, когда я приеду, чтобы убить?

– Да.

– А ты узнал хоть что-нибудь о той аварии?

– Я знаю все.

– А про снотворное в крови отца знал?

– Какое еще снотворное?

– После аварии меня вызывал следователь. Его фамилия Комаров. Он хотел понять, почему твой отец не справился с управлением. Узнал обо мне, захотел поговорить. Дотошный такой человек. К тому же, он знал Сашу…

– Не смей!

– Ладно. Не смею, – он успел уловить тень насмешливой улыбки.

Руки устали держать пистолет на весу. Он опустил их.

– Твой отец поставил Комарова на ноги после ранения. Следователь тоже допытывался, как я охмурила Са… твоего отца. Что я там подсыпала, подливала, дабы увести его из семьи. Но так уж получилось, что подливала-то не я.

– Что подливала, кому?

– Твоему отцу! Саше! – выкрикнула она. – Думай сам! Он посадил твою парализованную мать в машину и повез ее в больницу, но у него в крови было снотворное! Откуда? Кто у вас в доме был в то время?

– Только мама. Бабушка жила отдельно, – Дима вовсе не собирался оправдываться – слова сами выскочили. – Но мама была парализована! Ты врешь!

Пистолет нагрелся в его руке. Он поднял его, прицелился ей в голову.

– Хорошо, – сказала она, сглотнув. – Ладно. Стреляй. Только потом найди этого Комарова, да узнай все, что касается смерти твоего отца.

Ева закрыла глаза. Дима положил палец на спусковой крючок.

Раздался выстрел.

С шорохом обломилась срезанная пулей зеленая ветка.

Игорь Янов. Удвоение проблем

Она вышла из потрепанной красной восьмерки.

Едва выпустив Еву, машина сорвалась с места и скрылась, но Игорь – чисто машинально – успел срисовать машину и запомнил номерные знаки. Только после этого Янов заметил, что Ева пошатывается, а ее плетеные мокасины измазаны грязью.

– Что случилось? – он подскочил к ней, преодолев одним прыжком почти два метра.

Ева обняла его за шею, но Игорь как-то сразу ощутил, что ей необходимо опереться на кого-то, а нежности сейчас ни к чему.

– Ничего, все хорошо. Отведи меня домой.

В комнате Ева села в кресло, дрожащими пальцами достала сигарету из пачки и опустила руки, не попытавшись закурить.

– Ты расскажешь мне что-нибудь или я должен сидеть тут бараном? – Игорь протянул ей огонек зажигалки. – Я сейчас найду водителя той машины и…

– Да, конечно, расскажу. Если хочешь, – она повернулась, слабо улыбаясь. – Правда, если ты на самом деле хочешь, то я расскажу о себе все. Это долго.

– До четверга я абсолютно свободен, – соврал он.

И она рассказала.