Юбилей смерти

Закрывая за Яновым дверь, Дима решил, что должен докопаться, кто пытался использовать его. Нестеров или как его там зовут по-настоящему – безусловно знал маму ведь он раздобыл ее кольцо. Значит, Дима сможет узнать, как мама прожила остаток лет.

Для начала надо пойти к следователю Комарову, о котором говорила Ева, после – на работу к отцу, где кто-нибудь должен помнить Александра Чудая. Он найдет друзей отца, подруг матери. Он найдет загадочного Василия Семеновича!

Как жаль, что Дима не сохранил ни единого образца почерка мамы – для сравнения с письмом от Василия Семеновича. Без образца перед глазами Дима не мог точно сказать – писала ли письмо мама или кто-то подделывал ее почерк.

Уезжая в Познань, семилетний Дима увез с собой мамин блокнот с рецептами. Долго хранил его в тайном месте, изредка перелистывая и плача над желтеющими страницами. Со временем старая рваная книжица выветрилась, утратила запахи и воспоминания. Дима, разочарованный в артефакте выбросил его, собираясь возвращаться в Гродин.

К поискам Дима приступил сразу же – открыл ноутбук и нашел сайт Следственного комитета Гродинской области. На страничке пресс-службы обнаружилось смутно знакомое имя «Сомова Светлана». Рассмотрев фото молодой женщины, Дима припомнил ее в детском возрасте. Приставив к возникшему в памяти образу детский эмалированный ночной горшок, он хлопнул себя по лбу: конечно же, со Светкой он познакомился в садике! Она имела мерзкую привычку дразнить Димку: «Дима – писать мимо!», а он отвечал: «Светка – писать редко!». Такое общее прошлое забыть невозможно.

Он позвонил по номеру, указанному на сайте, и Светка, как ни странно, Диму вспомнила. Насочиняв что-то о журналистике, о статье про ветеранов, которую хочет написать и предложить разным изданиям, Дима снова удивился: Света повелась! Она перезвонила к концу дня, продиктовала номер телефона и адрес Комарова Владимира Юрьевича, тридцать пятого года рождения. В благодарность Дима пригласил Свету в ресторан на ее выбор. Света поблагодарила, но отказалась – муж дома ждет.

Вот бы все в жизни решалось также просто!

Дима позвонил отставному следователю, но тот не взял трубку. На следующее утро Дима приехал по адресу и узнал, что Комаров страдал болезнью Альцгеймера. Это рассказала дочь следователя Виктория, открывшая Диме дверь. Она приезжала к отцу каждое утро и вечер, а днем и ночью он оставался один. О делах отца Виктория ничего не знала, фамилию Чудай не слышала.

Запретив себе испытывать разочарование, прямо от дома Комарова Дима направился в больницу, где когда-то работал его отец. Поднялся в травматологию, нашел заведующего. Тот оказался слишком молод для воспоминаний двадцатилетней давности – ему едва исполнилось тридцать лет. И все-таки завотделением помог: направил Диму к Станиславу Георгиевичу Серегину, главному врачу больницы, тоже травматологу. Серегин не мог не знать Александра Даниловича Чудая – главный всю жизнь проработал именно в этом отделении.

Так и оказалось. Толстяк и ярко выраженный гедонист Серегин вспомнил Чудая, как только увидел Диму.

– Вылитый отец! Просто копия, – сказал главврач.

Велел секретарше никого не пускать, достал коньячок – помянуть друга. Расчувствовался.

– Какой был врач! Золотые руки, бриллиантовое сердце! Точный, строгий, добрый, чуткий! Никогда больше не встречал я подобных людей. Как жаль, что погиб, как же жаль! Вся больница, не только травматология, рыдала на его похоронах пуще вдовы…

– А мама где была во время похорон? – Дима нуждался в фактах как голодный в пище.

– Она лежала в больнице, у невропатологов. После аварии впала в кому.

– А потом?

– Потом… – Серегин почесал толстенькими пальчиками розовую лысинку. – Кто-то упоминал, что ее забрал к себе Ищенко.

– Кто?

– В психиатрию увезли. Кажется, был суд или просто следствие, а потом ее отправили в психушку. Ох, прости, это же твоя мама… Но, понимаешь, Василий Цезарионович Ищенко был другом твоего отца, так что он для твоей мамы создал хорошие условия. Он, как я помню, еще до аварии лечил ее от какого-то невроза. По-моему, она на не могла ходить по причине психосоматики.

– Да, паралич был.

– Вот-вот! Истероидный паралич.

– Мама была истеричкой?

– Тут тебе надо с Василием Цезарионовичем поговорить. Только ты имей в виду, что быть истеричкой и страдать от истероидного паралича – две большие разницы. Не стоит вносить оценочных суждений в диагноз. Кстати, хотел посоветовать: попробуйте дело об аварии в архиве запросить.

Дима воспользовался всеми советами Серегина.

С архивом – не повезло: двадцать лет дела не хранятся, а хранятся выписки о решении суда. Но и выписку ему не выдадут, потому что десять лет назад архив залило из канализации – все документы, естественно, погибли.

На следующий день Дима встретился с Ищенко.

– … Я бы не хотел вас моралями загружать, просто думаю, что вам надо подготовиться. Видите ли, правда, конечно, вещь правильная, но очень беспокойная.

– Как умерла моя мать? – спросил Дима.