Юбилей смерти

Лена неожиданно остановилась. Чудом не налетев на нее, Игорь вгляделся в ее лицо.

– Муж распускает руки?

Лена скривилась, то ли сдерживая рыдания, то ли от отвращения к чему-то, что Янов еще не понимал.

– Я думала, что он нормальный, добрый парень. А он в первую брачную ночь ударил – его это… нравилось ему так, в общем. Думала, что перевоспитаю, но он все больше… Когда была беременна, Жора вроде бы успокоился. Родилась Ангелина, а он мальчика хотел. И – снова понеслось. Хочет сделать второго ребенка, чтоб мальчик и чтоб материнский капитал получить. А в постели бьет. И вообще стал бить! Это все Евка виновата! Научила меня, как Жору привлечь, извращенца проклятого!

– Вы можете уйти от него.

– Не могу! Уже попробовала, но он приехал за мной к матери и побил! Сказал, что вовсе прикончит, если я еще раз попробую уйти.

– А в полицию обращались?

– Да, я туда ходила. Но там не хотят с такими делами связываться – сказали, вы заявление напишете, а после от него откажетесь. Потом участковый пришел и уговаривал не сажать мужа за решетку.

– А вы хотите развода?

– Хочу, но на что мне жить после этого? Я вообще не знаю, что делать. Целыми днями хожу по квартире, думаю. С ним жить нельзя, он меня не отпускает, сама я с маленьким ребенком не проживу. Мать у меня инвалид, не поможет. А больше нет никого! И я все хожу и думаю, и думаю, и думаю!

Последние слова Лена выкрикнула с каким-то жутким завыванием. На ее лице натуральной блондинки зацвели красные пятна, щеки задрожали, глаза забегали.

– Ну, все, успокойтесь, Лена, – растерянно произнес Янов. – Если решитесь наказать мужа – я помогу заявлению ход дать. Он пожалеет, что вас обижал.

– Правда? – Лена вдруг приникла к Яновской широкой груди. Он едва не отскочил в сторону от неожиданности. Теперь злость женщины выливалась слезами. – Спасибо, я ведь даже поговорить ни с кем не могу. Узнала, что Ева сюда приезжает, решила ей высказать, чтоб полегчало. Но не полегчало совсем…

– Так это не вы ей анонимки шлете? К двери красные записки подкладываете?

Лена отстранилась, глядя мокрыми глазами на Янова.

– Да нет же! В глубине души я понимаю, что не она виновата, а я сама!

– Давайте-ка, я вам водички принесу, – вызвался Янов.

Усадив ее на скамеечку, быстро сгонял к ближайшему ларьку. Бутылочку с водой выбрал маленькую, пластиковую. Возвращаясь к Лене, тщательно протер пластик носовым платком.

Лена благодарно выпила воду, слезы почти высохли, но пятна с лица не сходили. Янов не сомневался, что она находится в состоянии полуистерики по несколько часов ежедневно, а это уже не лечится.

Прощаясь, он взял из рук Лены пустую бутылку и, оставив ей номер мобильного, уехал в сторону здания Следственного комитета. По дороге набрал номер Лизаветы.

– Что, Пантелеевич, жить без меня не можешь?

– Не могу, Самсоновна. Слушай, поспособствуй мне с дактилоскопической экспертизой – для личных дел.

– А расскажешь, для каких?

– Расскажу.

– Тогда поезжай по адресу, что я смской пришлю, а я предупрежу кого надо.

– Самсоновна, как я тебя упустил?..

– Дурак был.

– Точно.

Вернувшись к Еве, Игорь первым делом съел большой бутерброд с колбасой, купленной специально для него. Шарик тоже не упустил своего и сразу же заскулил, просясь гулять. Отказать милому другу Янов не мог, тем более, что и ему требовалось утрясти в желудке бутерброд и упорядочить в голове мысли.

Спустя час пришла Ева, сделав жизнь обоих прекрасной…

Ночью Ева и Янов пили вино, сидя на маленьком неуютном балкончике, похожим на детский манеж, зачем-то расположенный в четырех метрах над асфальтом улицы. Ночью в манеже сиделось не так уж плохо, если не обращать внимания на проходящих людей, а смотреть только в ветви огромного дуба, росшего через дорогу, на бульваре. А вот Шарик балкон не любил, к тому же люди не принесли туда вкусностей.

Ева сидела на циновке с подушками, снятыми с оттоманки, а Игорь примостившись на смешной перекособоченной табуретке, рассказывал о Лене Каретиной.

– Ну, и в итоге я выяснил, что отпечатки пальцев с бутылки воды не совпали ни с одним из отпечатков на анонимке. В том числе – и с тем, что остался на краске.

– То, что не она мне угрожает – я и без вашей дактилоскопии знаю. Ей плохо, она кричит об этом, но осмысленно доставать кого-то, пугать – этого Ленка, по сути, и не хочет. Надо встретиться с ней, что-нибудь придумать.

– Брось. Невозможно помочь человеку, если он сам этого не хочет.

– Наверное. Но я все-таки попробую. А у меня к тебе просьба.

– Что угодно, дорогая.

– Тебе это не понравится.

– Господи, не пугай меня!

– Мне просто нужна помощь с моей клиенткой.

– В каком это смысле?

– Ей надо поупражняться в соблазнении на ком-то постороннем. У нее нет никого подходящего. А ты…

Игорь по-пацанячьи хихикнул, испытывая смущение и даже некоторую гордость (слегка сомнительного качества). Все-таки это вино оказалось более пьянящим, чем ожидалось.

– То есть, она должна меня соблазнить?

– Просто ты должен посмотреть с мужской точки зрения: может ли она это сделать.