Юбилей зельевара, или четыре подарка от чистого сердца (СИ)

Когда за ним закрылась дверь, у директора вырвался вздох облегчения. Слава Мерлину, эту неугомонную Стебль удалось отвлечь. Обошлось даже без детального изучения его головы на предмет остатков злосчастных рогов. Если бы ему пришлось демонстрировать свое неглиже бывшей учительнице, со стыда бы сгорел. И как, интересно, эта суконная тля вырвалась на свободу, хотел бы он знать? Вчера, обнаружив среди подарков тот великолепный презент от Флитвика, он несказанно обрадовался и оставил их в коробке в темном углу, поближе к камину и подальше от окон. При свете дня эти маленькие бестии мгновенно просыпались и требовали еды, к тому же они очень боялись холода. Что же, теперь месяц их можно будет не кормить, не меньше. Вспомнив, что оставил бесценных тлей прямо на полу, Северус, забыв про свой непотребный вид, бросился их собирать, тщательно рассматривая каждую найденную особь. К счастью, они были в полном порядке, просто спали. Тщательно пересчитав ценных насекомых, а их оказалось ровно сорок — Флитвик отличался своеобразным чувством юмора — по одной тле за каждый прожитый год, — Северус сложил их в контейнер и наконец с облегчением выдохнул.

*

Гермиона.

Гермиона с открытым ртом наблюдала, как грозный директор Хогвартса ползает по полу на четвереньках и нашёптывает что-то каждой поднятой букашке в отдельности.

“Он что, по именам их знает?” — пронеслось у нее в голове, и она мысленно обозвала себя идиоткой. И все же… Все же вид филейной части достойного профессора, выставленной самым откровенным образом, вызывал некоторое смущение. О том, что будет, если он узнает, как она рассматривала его в столь необычном виде, лучше было не думать. Но от пространных размышлений ее отвлекло легкое, почти невесомое прикосновение к шее. Повернув голову, она чуть не заорала, второй раз за это сумасшедшее утро: прямо возле на плеча на тонкой, почти прозрачной паутине раскачивался крупный, как кокосовый орех, не меньше, паук и внимательно смотрел на нее восемью красными глазками. Он был абсолютно белый, лохматый и странно задумчивый. О том, в чем именно выражалась эта самая задумчивость, Гермиона не стала размышлять и постаралась как можно дальше отползти от новоявленного соседа, насколько это позволяло ограниченное пространство.

— Хороший паучок, хороший, — почти беззвучно прошептала она, прижимаясь спиной к соседней ножке стола. Краем глаза она успела отметить, что Снейп закончил собирать свое добро в контейнер и теперь, все так же сидя на полу, изучал серебристую пыль, оставленную взорвавшимся посреди кабинета смерчем. Тем временем паук спустился на пол и подобрался вплотную к босым ступням Гермионы. Остановившись на секунду, он осторожно потрогал лапкой большой палец ее ноги.

— Милое насекомое, не надо меня кусать! — прошептала она, чуть отодвинулась в сторону и тут же добавила, вспомнив школьный курс биологии: — Хотя нет, ты же не насекомое. Милое паукообразное, членистоногое, не надо!

Но, похоже, на паука ее глубокие познания в зоологии не произвели особого впечатления. Он подвинулся чуть ближе и вдруг стал быстро оплетать ее ногу своей невесомой сетью. Зажав рот ладонью, Гермиона стала с ужасом, плавно переходящим в удивление, наблюдать, как на ее ноге появляется кружевной носок. Такое решение проблемы с отсутствием одежды ей даже понравилось. И, чтобы облегчить благородный труд паучка, она приподняла ногу и позволила ткачу действовать на его усмотрение. Спустя пять минут она стала обладательницей восхитительных шелковых чулок, в которых не стыдно было появиться даже на светском приеме. При наличии платья, разумеется. Но маленький труженик не остановился на достигнутом: поднявшись выше, он стал довязывать изящный корсет вокруг тонкой талии. Закончив свой титанический труд на груди, он зачем-то залез Гермионе на голову, с минуту покопошился в волосах и наконец буквально свалился прямо на ее колени. Улегся на спинку и раскинул шесть мохнатых лапок.

Гермиона осторожно погладила пальцем белый пушистый животик и только тут заметила два крошечных отростка, оставшихся от оторванных лапок неутомимого труженика.

— Бедненький. Так вот почему у тебя только шесть ножек! Кто же тебя так обидел? — жалостливо прошептала она. Паучок предсказуемо не ответил, но ей показалось, что он тихонько вздохнул. Гермиона еще раз погладила мягкое брюшко и тихонько попросила: — А юбку ты связать не сможешь? Ну, хоть совсем коротенькую? Пожалуйста.

Но паучок только сложил лапки и затих. Должно быть, наряд Гермионы был его лебединой песней сегодняшнего дня и больше творить у него просто не было сил. Или же ее внешний вид просто соответствовал его представлению о прекрасном. Что же, выбирать не приходилось, все же наряд с обложки Плейбоя все равно был лучше, чем совсем ничего.

*

Северус.