Юбилей зельевара, или четыре подарка от чистого сердца (СИ)

Мерлин! Гермиона резко села и схватилась за голову. В голове калейдоскопом замелькали события вчерашнего дня. Вернее, части этого дня. Потому что с момента появления Рона в дурацкой темно-вишнёвой мантии и не менее дурацком смокинге на пороге ее гостиной она ничего не помнила. В голове образовалась огромная черная дыра. Стараясь взять себя в руки и не паниковать раньше времени, она осмотрелась — сидя это было сделать гораздо легче. Спальня — а судя по тому, что в центре стояла огромная кровать, на которой, собственно, она и лежала, это была именно спальня — оказалась довольно большой, роскошной и совершенно незнакомой. Во всяком случае, ей никогда не приходилось спать в подобных апартаментах. Шелковые обои с золотистым рисунком, мягкий ковер на полу, старинный шкаф, под стать кровати у стены. Странно…

И самое главное: никаких признаков пребывания здесь Рона Уизли не наблюдалось. Подобравшись поближе к краю, она зачем-то заглянула под кровать, как будто ожидала именно там обнаружить пропавшего жениха. Но ничего, кроме пары мужских тапочек, там не нашлось. Выпрямившись, она запоздало поняла, что напрасно совершала такие резкие движения: перед глазами опять все поплыло. Гермиона со стоном упала на постель и тут же вскочила как ужаленная, ощупывая подушку. Прямо перед ней, на белоснежном атласе, лежали черные оленьи рога. С кокетливыми белыми кончиками. Странно, что она сразу не заметила их. Хотя они были совсем небольшие, но все же.

“Их потерял Рон, поэтому и убежал!” — мелькнуло у нее в голове, и эта совершенно идиотская мысль почему-то показалась ей очень логичной. Исходя из этого соображения, Гермиона стала мучительно припоминать, когда именно она успела наградить новоиспеченного супруга такими украшениями?

Между прочим, положа руку на сердце, надо было признать: в этом не было бы ничего удивительного! Она, в конце концов, тоже живой человек! Ей уже больше двадцати лет, а дальше поцелуев у них никогда ничего не продвигалось. Рон почему-то не настаивал на более тесном общении. Да что там настаивал, он просто начисто игнорировал все ее весьма недвусмысленные намеки и провокации! Когда же ее терпение исчерпалось окончательно и она, отбросив стыдливость, в лоб поинтересовалась о причинах его загадочного поведения, он почему-то испугался и стал мямлить что-то о моральных устоях и первой брачной ночи. Как будто был не молодым парнем, а старой девой викторианской эпохи. Нет, все это было очень красиво, конечно, и романтично. Но глупо. И странно. Делать было нечего, не насиловать же его, в конце концов, вот и ходили они за ручку и целовались. Почти два года, между прочим! Несколько раз ее посещали смутные мысли: попросту бросить чересчур правильного жениха, но всякий раз Рон как будто угадывал ее настроение и устраивал романтический ужин или маленькую поездку, или дарил цветы. Словом, становился таким милым и застенчивым, что разорвать отношения казалось просто немыслимым. В Гермионе волшебным образом появлялась стойкая уверенность, что только он может стать ее супругом, и больше никто. Она вздыхала, и все возвращалось на круги своя. Благо особенно зацикливаться на сексе, а вернее, на полном его отсутствии, мешала учеба в Академии.

Так неужели она все таки решилась и изменила Рону?! Чем иным можно было объяснить ее пробуждение в чужой постели с мужскими тапочками на коврике и рогами на подушке в придачу?! Правда, рога — вещь весьма спорная и даже противоречивая, ведь о том, что они реально вырастали у обманутых супругов, ей слышать не приходилось, но затуманенный мозг ни с чем другим их связать не смог. Много позже она и самой себе не могла объяснить: почему ей это вообще пришло в голову, но на тот момент другой идеи просто не возникало.

Вот только странно, она никак не могла вспомнить, когда же успела согрешить? Может быть, накануне? Нет. Девичник, за день до свадьбы, прошел более чем благопристойно, его-то она хорошо запомнила. Как и будущую свекровь, присутствовавшую на нем и не спускавшую с нее ястребиных глаз. Все остальные тоже смотрели на Гермиону с явным сомнением в ее умственных способностях: это же надо быть такой дурой, чтобы позвать на подобное мероприятие маму будущего супруга! Как будто невесту вообще кто-то спрашивал! Отвязаться от Молли Уизли было невозможно. Разве что обездвижив ее, но на это Гермиона не смогла решиться. Пока.

Она постаралась хоть что-нибудь вспомнить и даже закрыла для этой цели глаза. Но голова решительно отказывалась соображать. Только где то на задворках памяти мелькал смутный образ высокого мужчины с черными глазами. Видение весело подмигнуло ей и пропало. Ему на смену появился Рон Уизли, не только с черными рогами, но и белым пушистым хвостиком, задорно выглядывающем из-под задравшейся мантии. Звонко заржав, он исчез в глубинах ее затуманенного похмельем сознания.

“Нет, так и рехнуться можно, в конце концов. И вообще, сколько не сиди, а вставать все равно придется. Мерлин, как пить хочется!”