Иудаизм, христианство, ислам: Парадигмы взаимовлияния

Краткое замечание о понятии религии у Спинозы в связи с этикой Канта

По разным причинам мне кажется уместным завершить свою статью анализом отношений между понятием религии, сформулированным Спинозой в Трактате, и некоторыми сходными доктринами Руссо и Канта.

Руссо, конечно, был знаком с Трактатом[961], и существует очевидная связь между его «гражданской религией» и «всеобщей религией» Спинозы. Однако в наших целях большее значение имеет позиция Канта, который, вероятно. Трактата не читал.

Основной, хотя и не единственный текст Руссо, в котором рассматривается гражданская религия, это последняя глава Общественного договора (IV, 8), предшествующая Заключению. Данная глава не была включена в первоначальный план сочинения. В ней сообщается, что постулаты гражданской религии надо понимать не как религиозные догматы, но как «правила общежития, без которых невозможно быть ни добрым гражданином, ни верным подданным»[962]. Неверие в них может караться изгнанием; отказ жить в соответствии с ними должен караться смертью. Несмотря на суровость предложенных наказаний, Руссо называет только один отрицательный догмат гражданской религии — догмат, запрещающий нетерпимость. В этом он сходится со Спинозой.

Спиноза считает, что созданное человеческим разумом, а именно путём заключения общественного договора светское государство основано непосредственно на этом договоре. Создаётся впечатление, что, по мнению философа, разум сам по себе достаточно силён, чтобы поддерживать существование такого государства, если только оно не подрывается склонными к суеверию людьми. Верно, что всеобщая религия создана для того, чтобы направить силы суеверия на службу светскому государству, но главное всё же отвлечь их от разрушительной деятельности. Надо признать, что различие это весьма тонкое, но оно подсказано нам текстами Спинозы.

Позиция Руссо по этому вопросу ещё более неоднозначна, чем позиция Спинозы. Или Руссо по сравнению со своим предшественником просто не настолько тщательно скрывал трудности, присущие теории о месте гражданской религии в светском государстве. В посвящённой ей главе он говорил, что только тот, кто исповедует её догматы и живёт по ним, может быть хорошим гражданином. Иными словами, существование государства зависит от преданности этой религии. С другой стороны, как следует из начальных глав книги, основание государства посредством общественного договора не было связано с гражданской религией. Таким образом, текст Руссо, касающийся самых основ того государства, которое он желал пропагандировать, поддаётся двум радикально отличным интерпретациям.

Гражданская религия Руссо разительно отличается от христианства, и в отличие от Спинозы (мы видели, как он пытался установить связь между своей всеобщей религией и учением Христа) Руссо ясно даёт это понять. В то же время подобно Спинозе Руссо считает, что государство должно быть заинтересовано в догматах гражданской религии лишь постольку, поскольку они связаны с моралью и с обязательствами перед ближним. Он также полагает, что помимо догматов каждый свободен придерживаться каких угодно мнений.

Его список догматов не совпадает со списком Спинозы. Положительные догматы в формулировке Руссо утверждают существование могущественного, разумного и благого Бога (Divinite), заботливого и дарующего загробную жизнь, а также счастье праведных и наказание злых, святость общественного договора и законов[963].

Эти догматы, в общем и целом, соотносятся с теологией Profession de foi d'un vicaire Savoyard (Исповедание веры савойского викария)[964], то есть с личными верованиями Руссо. При этом нет никаких оснований думать, что Руссо склонялся к философскому истолкованию догмата о загробной жизни (то есть об индивидуальной загробной жизни).

Впрочем, его догматы, в отличие от догматов Спинозы, вообще не обязаны допускать две интерпретации философскую и «суеверную». Но крайней мере, нет свидетельств того, что он формулировал их с этой целью. На самом деле, по мнению Руссо они могли не быть «философскими» и ничего не потерять при этом; «суеверность» не доказывала бы их ложность. Их нельзя было считать ложными также потому, что в рамках гражданской религии их функция была по существу практической. Но из размышлений Савойского викария следует, что в эти догматы можно было верить, основываясь на правдоподобных теоретических основаниях. Руссо не был озабочен, подобно Канту, различием между теоретическим и практическим разумом.