Иудаизм, христианство, ислам: Парадигмы взаимовлияния

Некоторые вариации в молитве Иисуса, произнесённой им при воскрешении Лазаря, по-видимому, не имеют особого доктринального значения: (52b) «Молю Тебя, воскреси этого мёртвого (человека), чтобы сыны Израиля знали, что Ты послал меня и что Ты отвечаешь на мои молитвы». Последняя часть предложения (после союза «и») отсутствует в Ин 11:42; есть и другие небольшие изменения. Существенным может быть, однако, то, что в тексте Tathbit использовано выражение «сыны Израиля», тогда как у Иоанна «народ, здесь стоящий» [268].

Приводимый ниже пассаж из иудеохристианской традиции, по-видимому, совершенно независим от известных нам описаний страстей (по крайней мере, нет указаний на какую-либо связь с ними):

(95а) Сказано в их евангелиях и в их описаниях (akhb"ar) (тех событий), что когда Мессию (Христа) распяли, его мать Мариам пришла к нему со своими сыновьями Иаковом (Ya'qub), Симоном (Sham'un) и Иудой (Yahudh"a), и они стояли перед ним[269]. А он, привязанный к дереву [или: распятый на дереве креста], сказал ей: «Возьми своих сыновей и уходи (insarifi)».

Это, возможно, имеет отдалённое сходство с Мф 12:47-49, Мк 3:31-33 и Лк 8:19-21, поскольку во всех перечисленных случаях Иисус, по-видимому, хочет дать понять, что не признаёт никаких близких отношений с членами своей семьи. Однако события, о которых рассказывается в этой связи в синоптических евангелиях, происходят не во время казни. И только в Евангелии от Иоанна описано, как Иисус обращается к матери с креста (Ин 19:25 –27):

25 При кресте Иисуса стояли матерь его, и сестра матери его Мария Клеопова, и Мария Магдалина. 26 Иисус, увидев матерь и ученика, тут стоящего, которого любил, говорит матери своей: «Жено! Се, сын твой». 27 Потом говорит ученику: «Се, матерь твоя!»

Очевидно, что слова Иисуса имеют совершенно иной смысл у Иоанна, нежели в исследуемом нами тексте. Иначе говоря, между двумя пассажами существует антитетическая связь того рода, что, как было отмечено, характерна и для некоторых других логий нашего текста в сравнении с Евангелием от Иоанна. Отсюда можно заключить, что один из вариантов является субститутом другого. Поскольку в самих текстах мы не видим никаких указаний, позволяющих определить, какой из вариантов первичен, сделать это можно только на основе теорий, существующих относительно происхождения и природы процесса становления текста четвёртого евангелия.

Иаков, который в приведённом выше отрывке назван братом Иисуса, упоминается в наших текстах ещё раз, также вместе с другими братьями, на листах 94b-95а — там цитата приписывается Матфею и соответствует Мф 13:54-57[270].

Авторы иудеохристианских текстов Tathbit не отводят Иакову сколько-нибудь заметной роли. Очевидно, секта, представленная этими текстами, занимала по отношению к Иакову иную позицию, нежели иудеохристиане Псевдо-Климентин. В настоящее время мы не располагаем данными, которые позволили бы нам определить истинное значение такого отсутствия почитания Иакова (и других членов семьи Иисуса): восходит ли оно к раннему периоду существования секты, или же это особенность её позднейшего развития.

Петра, который в Псевдо-Климентинах описан как сторонник иудеохристиан, авторы наших текстов (см. также выше) критикуют за то, что он отменил запрет на мясо определённых животных; причиной этой отмены было видение, описанное в Деян 10:10-16, цитата откуда приведена в тексте verbatim. Утверждается, что Пётр не имел права по собственному усмотрению отменять заповедь, ссылаясь на какой-то сон. В качестве противопоставления этой беззаконной процедуре упоминается принятая в исламе легитимная форма отмены заповеди, которая называется al-naskh; без сомнения, эта вставка появилась в ходе мусульманской обработки более ранней традиции. Но само возражение против ссылки на сон как авторитетный источник напоминает Псевдо-Климентины (XVII, 14f.), где подобное возражение выдвигает Пётр в споре с Симоном — последний, очевидно, представляет здесь Павла[271].

В наших текстах дважды упоминается голос с неба, раздавшийся при крещении Иисуса:

(47а) Они говорят: когда Иоанн (Yuhanna) крестил его в Иордане, отверзлись врата небесные, и Отец провозгласил: «Это сын мой возлюбленный habibi), о котором возрадовалась душа моя»[272].

(94а) (Следуя) своим привычным (представлениям)…[273] люди думали, что Иисус сын Иосифа, до тех пор, пока Иоанн не крестил его в Иордане и не раздался глас с неба: «Это сын мой, о котором возрадовалась душа моя»[274].

Д. Флуссер обратил моё внимание на то, что слова «душа моя», присутствующие в этой версии, не встречаются в синоптических евангелиях[275]; это указывает на связь с текстом Ис 42:1, откуда, как можно предполагать, и взяты слова небесного гласа[276].

Заслуживает дополнительного внимания также ещё одна цитата, о которой уже шла речь выше, в Tathbit её приписывают Матфею, и она действительно соответствует Мф 12:1 5 (а также Лк 6:1-4).