Иудейская война

Между тем в 5-й день месяца Десия Веспасиан вышел из Кесарии и двинулся против тех частей Иудеи, которые еще не были покорены. Поднявшись в горную область, он занял две топархии, Гофну и Акрабатену, а затем городки Бет-Эль и Афарайим. Он поставил в них гарнизоны и продвинулся верхом к самому Иерусалиму, убивая или беря в плен тех, кто попадался ему на пути. Один из его военачальников, Цереалий, взяв небольшой отряд конницы и пехоты, совершил налет на Верхнюю Идумею, взял приступом и сжег Кафтиру, называющую себя городом, и обложил осадой другой городок, Кфар-Биш. Стена города была очень мощной, и он уже готовился к длительной осаде, как вдруг жители неожиданно отворили ворота и, выйдя из города с масличными ветвями в руках, сдались на его милость. Приняв их сдачу, Цереалий продвинулся к Хеврону, древнейшему из всех городов, расположенному, как мы уже говорили, в горной области неподалеку от Иерусалима. Силой войдя в город, он предал смерти все взрослое население, а сам город сжег до основания. Теперь все — за исключением Геродиона, Масады и Махора, бывших в руках разбойников, — было покорено римлянами, и их целью сейчас был сам Иерусалим.

10. Отняв у зелотов жену, Шимон возвратился в то, что осталось от Идумеи, и всевозможными притеснениями толкнул многих идумеян на бегство в Иерусалим. Он преследовал беглецов до самого города, где, вновь окружив стены, стал убивать выходивших на работы за городские ворота. Для народа Шимон под стенами города был страшнее римлян, а зелоты внутри города хуже и того, и других. Среди них пришельцы из Галилеи превосходили всех прочих в изощренности и дерзости злодеяний: ведь это они возвысили Йоханана, он же с вершины могущества, на которую они возвели его, отблагодарил их тем, что дал каждому полную свободу действий. Их страсть к грабежам не знала насыщения: они очищали дома богатых и ради забавы убивали мужчин и насиловали женщин, а затем пропивали омытую кровью добычу. Из пресыщения они бесстыдно предавались женоподобным занятиям: убирали себе волосы, наряжались в женские одежды, умащались благовониями и, чтобы казаться привлекательными, подводили глаза. Они подражали не только нарядам, но и страстям женщин и в крайностях своего разврата изобретали беззаконные наслаждения. Превратив весь город в дом разврата, они осквернили его нечистыми делами, однако, видом уподобившись женщинам, руки свои использовали для убийства. Они приближались мелкой семенящей походкой, но в мгновение ока превращались в бойцов и, извлекая мечи из-под крашеных накидок, пронзали случайного прохожего. Если же кому удавалось бежать от Йоханана, то Шимон оказывал ему еще более кровавый прием, так что каждый, спасшийся от рук тирана внутри стен, находил смерть от рук тирана, расположившегося за воротами, и для тех, кто хотел перебежать к римлянам, был отрезан всякий путь к бегству.

11. Однако в стане Йоханана возник раздор: все идумейские силы отложились и обратились против единоличного властителя как из-за зависти к его могуществу, так и по причине ненависти к его жестокости. В завязавшемся столкновении они убили много зелотов, а остальных загнали в царский дворец (дворец этот был построен Граптой, родственницей царя Адиабены Изата). Ворвавшиеся вслед за зелотами во дворец идумеяне оттеснили их в Храм и занялись грабежом имущества Йоханана, который жил в этом дворце и хранил там добычу своей тиранической власти. Между тем множество рассеянных по всему городу зелотов соединились с беглецами в Храме, и Йоханан готовился вести их вниз против народа и идумеян. Последние, гораздо лучшие воины, нежели зелоты, опасались их нападения меньше, чем их безумия, — ведь зелоты были способны, выскользнув из Храма под покровом темноты, уничтожить своих противников и сжечь город до основания. Потому они собрались вместе с первосвященниками, чтобы обсудить, каким способом уберечься от нападения. Однако Бог, как видно, обратил их мысли в дурном направлении, ибо лекарство избранное для спасения, было хуже самой гибели. Чтобы свергнуть Йоханана, они решили пригласить Шимона и с масличными ветвями в руках ввести к себе в город другого тирана. В исполнение этого решения они послали первосвященника Маттитьяху, чтобы тот умолил Шимона войти в город — того самого Шимона, перед которым они прежде испытывали такой страх! Вместе с ним пошли приглашать Шимона те из горожан, кто, в страхе за свои дома и имущество, стремился избавиться от зелотов. Шимон высокомерно выразил свое согласие стать их господином и, сопровождаемый славословиями жителей, называвших его спасителем и защитником, вступил в город как бы затем, чтобы очистить его от зелотов. Однако как только он со всеми своими силами вступил в город, главной его заботой стало укрепить собственную власть, и он смотрел на тех, кто призвал его, как на таких же своих врагов, как и те, против кого он был призван.

12. Так в месяце Ксантике на третьем году войны Шимон стал полновластным господином Иерусалима.