Иудейская война

1. Уже когда войску нечего было грабить и некого убивать и всеобщему ожесточению всего этого оказалось мало (ибо и впрямь они не могли удержать себя и что-либо пощадить, пока имели, что уничтожать), Цезарь приказал им и Храм, и весь город до основания срыть, оставив самые высокие из башен — Фацаэль, Гиппик, Мирьям, а также часть стены, которая защищала город с запада; последнюю — чтобы послужить местом для расположения оставленного там гарнизона, а башни — дабы свидетельствовать перед потомками о том, сколь величественным и сильно укрепленным был город, над которым вот так возобладала римская доблесть. Всю же остальную часть городской стены разрушители сровняли с землею таким образом, чтобы у подошедших к ней и мысли не возникало, что это место когда-то было населено. Так из-за безумия мятежников пришел конец Иерусалиму, городу прекраснейшему и прославленному перед всеми народами.

2. Для охраны Цезарь решил оставить там Десятый легион, а также несколько всадников и несколько когорт пехоты. Покончив с заботами войны, он пожелал выразить благодарность всему войску за ратные подвиги и особо отличившимся вручить подобающие награды. Посреди бывшего лагеря для него была сооружена трибуна. Взойдя на нее вместе с главнейшими военачальниками, он обратился во всеуслышание к воинам и сказал, что испытывает величайшую признательность за их неизменную благосклонность к нему. Он похвалил их за исполнительность во все время войны, которую вместе с присущим им мужеством проявили они в многочисленных и величайших опасностях, приумножив тем самым могущество отечества и воочию засвидетельствовав перед всеми народами, что ни множество врагов, ни укрепления на местах, ни величина городов, ни безрассудная отвага и звериная жестокость противника никогда не сумеют устоять перед римской доблестью, пусть даже кому-то из врагов способствовала бы во многом удача. Хорошо, сказал он, что они положили таким образом конец войне, оказавшейся столь длительной. Ибо ничего лучшего он и не желал, когда они вступали в нее. Но еще более к украшению и славе их то, что будущих правителей и властителей Римской державы, которых они прежде избрали и проводили в отечество, все принимают с радостью и подчиняются их распоряжениям, будучи благодарными к их избравшим. Также сказал, что восхищается и любит всех, зная, что никто не проявил усердия меньшего, чем мог проявить. А тем, кто сражался с особо выдающимся мужеством, украсив доблестями собственную жизнь и все его войско прославив своими подвигами, сказал, что тотчас воздаст им в дарах и почестях, и никто из пожелавших претерпеть в битве больше, нежели остальные, не останется без справедливого вознаграждения. Ведь именно об этом величайшая его забота, поскольку он более желает вознаграждать доблести соратников, нежели наказывать провинившихся.

3. Тотчас же он приказал назначенным для этого лицам зачитать имена тех, кто совершил что-либо выдающееся за время войны. И, вызывая их поименно, он хвалил подходивших к нему, радуясь при этом так, словно это были его собственные подвиги, он надевал на них золотые венки и золотые ожерелья, дарил длинные золотые копья и знамена, сделанные из серебра, и возводил каждого в высший чин. Кроме того, он щедро наделил их золотом и серебром из награбленного и одеждой из остальной части добычи. Почтив всех так, чтобы самолично оценить заслуги каждого, он благословил все войско, при общем ликовании сошел с трибуны и приступил к победным жертвоприношениям. Заклав огромное множество быков, стоявших перед алтарями, он раздал мясо войску для пиршества. Сам же праздновал вместе с военачальниками три дня и затем распустил часть войска, не интересуясь тем, куда они направятся. Охрану Иерусалима Цезарь поручил Десятому легиону, на этот раз не отослав его за Евфрат, где он находился прежде. Двенадцатому, памятуя о том, что при Цестии тот потерпел поражение от евреев, он приказал вообще оставить Сирию (ранее же он стоял в Рафанее) и отослал его в место, называемое Мелитена (находится оно у Евфрата, на границе Армении и Каппадокии). А двум легионам, Пятому и Пятнадцатому, до отправления в Египет он приказал оставаться при нем. И, отойдя вместе с этим войском в Приморскую Кесарию, он перевез туда несметную добычу и приказал содержать там пленных под охраной, поскольку отплытию в Италию препятствовала зима.

II