Иудейский вопрос

По нерасторжимой связи с Ним верующих, естественно, и на них смотрит талмуд ненавистным оком. «Min», «minim» – вот обычные наименования, прилагаемые талмудом в первом случай к одному христианину и в другом – к собранию верующих, означающие целый комплекс оскорбительных понятий о них, как об «изменниках», «отступниках», «эпикурейцах», «обманщиках», «безбожниках», «еретиках», – все, что хотите, кроме хорошего [97]! Мало того, по талмудическому взгляду, «минеи» хуже язычников, и потому с ними не следует входить ни в какие сношения: «убоина минеев – идолатрия, их хлеб – самарянский, вино их – идоложертвенное, фруктовые плоды не одесятствонаны, их книги – чародейные, сыновья их – бастарды» [98]. Приблизительно около 80 года нашей эры состоялось официальное осуждение «минеев» и составлена была приличная случаю формула проклятия их, честь изобретения которой принадлежит р. Шемуэлю га-Катону [99]. Громовая анафема разит из нее по всем трем временам: в давнопрошедшем она припомнила о прародительском грехопадении, за которое райский змий-искуситель получил звание «мин» [100]; в настоящем ее стрелы разят всех не-иудеев, и, наконец, в будущем, в загробном мире весьма значительная часть человечества обрекается на полное уничтожение. В этом отношении, по справедливому замечанию нашего почтенного гебраиста и знатока талмуда, проф. И. Г. Троицкого, «талмуд является в своем роде единственным религиозно-литературным памятником, не имеющим для себя оправдания не только в Св. Писании, но и в верованиях древних народов, соприкасавшихся с евреями, так как у всех их право загробного существования признавалось за всеми людьми» [101]. Талмудическое учение о так наз. «частичном» бессмертии, ведь, – это проповедь материалистического монизма чистейшей воды; ведь это дарвинизм, по крайней мере, за две тысячи лет до самого Дарвина; ведь это его формула «of the continuance of the law of the survival of the fittest» без милости и сострадания!

Если б кому угодно было усомниться насчет солидарности современных «ученых» иудеев с вышеизложенным взглядом талмуда на Христа и на Его последователей, то имеются убедительные данные для подтверждения совершенно обратного: и теперешние иудеи верны талмудическому камертону. Вот как, например, в «лучшей еврейской истории» [102] проф. Гретца излагается «Жизнь Иисуса»: «Иисус был первенцем какого-то неизвестного плотника Иосифа и жены его Мирьям». «Все современные христианские богословы должны (?!) признать Иосифа отцом Иисуса, если не хотят стать смешными мистической верой в возможность рождения Иисуса девой» [103]. «Итак, уже в силу своего происхождения, Иисус не мог стоять на той степени знания закона, какой достигли жители Иудеи, благодаря деятельности школ Гиллеля и Шаммая [104]. «Иисус нисколько не отошел от современного ему еврейства; он отнюдь не думал о том, чтобы стать реформатором в еврейской религии» [105]. Пристрастия суда к Иисусу мы не можем видеть, так как внешние факты были безусловно против него» [106]. «Издевательства над Иисусом, венчание Его терновым венком – насмешка над Его месcиaнско-царскими достоинствами, исходили отнюдь не от Иудеев, а от диких варваров – римлян. Они же пригвоздили его по приказу Пилата [107] к кресту» [108]. Но должно быть, даже, и в «лучшей истории» осталось хоть немного места для совести, так как дальше говорится о Спасителе, «ставшем, может быть (?), жертвою рокового недоразумения. Его смерть, хотя бы и невинная, стала поводом бесконечных страданий и разнообразных способов смерти (?) детей его же народа. Миллионы разбитых сердец и жизней еще до сих пор не искупили его смерти» [109]. Впрочем, надо иметь в виду то обстоятельство, что русской читающей публике преподносится «лучшая еврейская история» в такое время, в которое, по словам г. В. Битнера (автора предисловия), «нам еще очень, очень далеко (куда-ж еще дальше?) до свободы печати и свободного выражения религиозных убеждений» [110]. Послушаем же иудейского историка, как говорит он «на – свободе». Действительно, здесь он с цинической откровенностью называет Иисуса «die Neugeburt mit der Totenmaske» [111]. При взгляде на голгофскую Жертву, Гретц заверяет, что «для своего внутреннего улучшения иудеи совсем не нуждаются в этом судорожном потрясении, – по крайней мере, средние классы городских обитателей!» [112]. В новоизданном сочинении испанского иудея, Моисея де Леона, Спаситель называется «дохлой собакой, зарытой в навозной куче» [113]. Проф. Д. А. Хвольсон кого-то хочет убедить в той предвзятой мысли, что «Bсе евреи так же мало повинны в смерти Христа, как немцы в казни Гусса или французы – Людовика XVI, и что еврей, читая евангелие, чувствует себя в родной сфере. Нигде он не находит чего-либо недоведомого, напротив, очень часто – буквально сходное» [114]. Евангелие-то читал, а Самого Первоевангелиста распял!!!