Иудейский вопрос

опекуне, или «обручнике» Иосифе, разумеется, здесь не может быть никакой речи в «иудейском» смысле) [51] происходила из «дома Давидова» [52], но, во-первых, она отделена от своего предка на тысячу лет [53], а, во-вторых, сам-то Давид был гораздо менее иудеем, нежели как это обыкновенно допускается. Несомненно, прабабка Давида, Руфь – моавитянка [54]. Не имеется такого же буквального свидетельства Библии об иноземном происхождении и Давидовой матери, зато неоднократное указание на «меньшого сына» Иecceвa, отрока «белокурого, с красивыми глазами и приятным лицом» [55], подкрепляемое таким важным обстоятельством, что Вифлеем располагался в стране, густо населенной аммореями, наводит на мысль об амморейской родословной жены Иессея. Описанная Библией внешность отрока Давида, если только доверять авторитету Вирхова, – явление, никогда не встречающееся среди евреев и уроженцев сирийской группы [56]. Весь склад душевной жизни Давида, его необыкновенно впечатлительный, нежно-женственный характер [57], его вольные и невольные ошибки и всегдашняя готовность раскаяться в них [58], никогда не покидавшие его смирение и великодушие [59], выдающаяся храбрость [60] до пренебрежения личной безопасностью [61], подчас ярко выражаемое пристрастие к филистимлянам и заметное равнодушие к своим израильским подданным [62], – все эти качества решительно выделяют Давида из ряда других израильских героев и довольно близко роднят с людьми иного племени. Во всяком случай, занимающий современную библиологию вопрос: «не был ли Давид на половину или на три четверти аммореем»? родился не в какой-то досужей фантазии, а имеет глубокий raison d'etre. Haследник Давидов Соломон произошел от матери-хеттеянки [63], чем и объясняется его, претившая подданным, политика [64]. Матерью Ровоама была едва ли израильтянка или иудеянка, a вернее иностранка [65]. Но об этом довольно. Теперь обратимся к послепленной истории царства израильского: не прольет ли и она несколько света на «Книгу родства Иисуса Христа, Сына Божия?».