Юдоль женская

– Возьму Лариску да наведаюсь к ним. Чай, не забыла меня барыня Мария Андреевна ещё. Покажусь ей, о своём житье-бытье порасскажу, на дочку нашу пусть посмотрит.

И в одно прекрасное утро Раиса с Лёлей отправились в особняк к Шмитам. Дорога была нелёгкой, хотя трамваи по городу уже ходили. Но до трамвая было далеко, да и от трамвая до дома Шмитов тоже неблизко. Но к обеду они добрались.

Встретили их на пороге не очень любезно и сказали, что никого дома нет и до вечера не будет. Пришлось пойти погулять по небольшому парку недалеко от дома, вышли к реке Кутум, прошлись вдоль берега и вернулись обратно. Раиса снова позвонила в звонок, который медным колокольчиком отозвался за дверью.

– Вы к кому, собственно, пришли, позвольте спросить? – сказала им строгая пожилая дама в чёрном платье и белом переднике.

– Мы к Марии Андреевне и Александру Аристарховичу, – уверенно ответила Раечка.

Дама удивлённо вскинула брови, затем внимательно посмотрела на маленькую Лёлю и со словами «Ждите здесь» удалилась, прикрыв за собой дверь.

Через несколько минут она снова появилась на пороге, предложила им войти в знакомую прихожую и сказала:

– Вас сейчас примут. Как доложить?

– Скажите Марии Андреевне, что Раечка пришла, её бывшая горничная, мы много лет не виделись и…

Но женщина не дослушала её и собралась было вновь уйти, как на широкой лестнице, ведущей от верхних покоев, появился сам Александр Аристархович Шмит.

Он был всё так же статен, высок и благороден, но почти совсем сед. Таким Раечка его не помнила, он будто состарился лет на двадцать, а прошло всего несколько лет, как она покинула их дом.

Им разрешили подняться, и, подхватив Лёлю, молодая женщина с улыбкой на лице быстро взбежала по лестнице вверх. Александр Аристархович внимательно посмотрел на неё, и глаза его вспыхнули, а брови поползли вверх.

– Я узнал тебя, ты Машеньке моей прислуживала, в любимицах была. А зовут-то как, не припомню?

– Раиса, Александр Аристархович. Мне тогда шестнадцать лет было, барыня меня Раёнкой звали.

– Да-да, припоминаю. Ну пройдёмте в залу. А это дочка твоя?

– Да, это Лариса. Лёля, поздоровайся с барином.

Когда присели на широкий велюровый диван, Раечка осмелилась спросить про Марию Андреевну:

– Очень уж повидаться хочется. Если вы позволите…

Александр Аристархович встал, прошёлся взад-вперёд и сказал:

– Нету Машеньки. Умерла в прошлом году. От холеры.

Голос его дрогнул, но он сдержался, слезу не проронил.

– Господи святы, горе-то какое! – вскрикнула Раечка и по привычке зажала рот кулачком. – Откуда ж напасть такая? И эпидемии вроде не было. Я ничего такого не слыхала.

Вкратце рассказав о болезни и кончине своей жены, Шмит замолчал, и стало ясно, что им пора уходить.

– Вы уж простите меня Христа ради. Я кабы знала, не побеспокоила бы вас. Я всё время помнила её, красавицу Марию Андреевну. Как сейчас у меня перед глазами стоит. Ну, мы пойдём. Вы отдыхайте да не серчайте на меня. Я с добрым сердцем пришла.

– Да чего уж там! Все мы под Богом ходим. Спасибо на добром слове. Прощайте.

Александр Аристархович повернулся и быстро ушёл, а Раиса с Лёлей сбежали вниз по лестнице и покинули дом с тяжёлым сердцем и со слезами на глазах. Маленькая Лёля держала мать за руку и причитала:

– Не плачь, не надо. Этой барыни больше нет, да?

Раиса прижала дочку к себе, присев на одно колено, и сказала:

– Маленькая ты ещё, не надобно тебе про это знать. Вырастешь – расскажу. А пока пошли-ка в чайную зайдём. Перекусим да домой поедем. Вечереет уже.

Первая мировая война

Всё, что случилось в последующие несколько лет, стало лишь началом той долгой и трудной жизни, которая была полна лишений и трагедий. Люди, пережившие эту войну и последующие за ней революции и битвы за лучшую, свободную жизнь, были как раз лишены этой самой свободы и простого человеческого счастья.

Они были зажаты в тиски неустанной борьбы за выживание, ужаса потери родных и близких и до самой середины века не могли оправиться от душевных ран, лишений и страха за жизнь своих детей.

В июле 1914 года была объявлена мобилизация. Грянула Первая мировая война. Павел Шевченко ушёл на войну в составе одного из астраханских казачьих войск и был направлен на Западный фронт. Раиса Матвеевна с дочкой Лёлей остались одни, а вскоре Раиса окончательно убедилась в том, что она вновь в положении. Это одновременно и обрадовало, и расстроило её.

Шёл уже третий месяц её беременности, но муж ничего не знал перед уходом, а как теперь сообщишь? Да и большой уверенности в том, что ребёнка удастся сохранить, не было. Тяжёлое положение и мрачное состояние духа, страх потерять мужа на войне и переживания за маленькую дочь оставляли мало надежд на то, что она выносит дитя.