Юг в огне

— Ты, Проша, хоть и командир, навроде начальник большой, а никакого понятия не имеешь о божественности… Почему такое допущение сделал, что каждый твой рядовой солдат скверными словами бога и божью мать обзывает, а?.. Разве ж мыслимое дело, какой-нибудь сопляк, прости господи, молокосос, только что от материной груди оторвался, а он кроет и в бога, и богоматерь, и ангелов-архангелов, и в рай небесный… Хоть уши затыкай. Срам!..

— Правильно, дядя, — соглашался Прохор. — Нехорошо это, непристойно…

— Да ты что ухмыляешься-то? — сердился старик. — Насмехаешься надо мной. Тоже, должно, в бога не веришь и втихомолку ругаешь его?.. Тоже мне командир. Нет чтоб укорот им дать, а он смеется…

— Скажу, дядя, бойцам, чтоб не ругались… Что это за шум?

Все прислушались.

Впереди, от подводы к подводе, катился гул голосов:

— Ура-а!.. Ура-а!..

— В чем дело? — привстав на стременах, пытливо всматривался Прохор.

— Ура-а!.. Ура-а!.. — все ближе доносились радостные крики.

Какой-то всадник, стремительно скача с сияющим лицом навстречу двигавшемуся обозу, размахивая шапкой, восторженно кричал:

— Братья!.. Мы соединились с царицынскими войсками!.. Ура-а!.. Соединились!.. Конец мытарству!.. Конец!.. Ура-а!..

— Ура-а! — взмахнув папахой, закричал Прохор. — Ура-а!..

Старик Волков заплакал. Растирая грязным кулаком слезы, он воскликнул:

— Ну, Надюшка, пришел конец нашему мытарству… Раз упаслись от белых гадов, стало быть, еще поживем и повоюем. Повоюем, племянница!..

Всех охватила необычайная радость. Всем теперь стало известно, что передовой отряд Буденного встретился с кавалерийским разъездом X Красной Армии.

Люди плакали, обнимались, целовались. Мучительный трудный путь остался в прошлом.

III

Константин, успокаивающе похлопывая ладонью по бархатистой, горячей шее не стоявшего на месте своего серого жеребца, пристально смотрел с пригорка на развертывающееся в низине сражение. Его окружало несколько войсковых старшин и один уже довольно престарелый седоусый полковник.

Спешенные сотни белогвардейцев перебежками наступали на цепь красных, полукружием вытянувшуюся вокруг железной дороги, за которой в кучу сбились обозы беженцев.

Из конца в конец заснеженного поля трещала ружейная перестрелка. Столбами вздымались взрывы осколочно-фугасных снарядов, со страшным грохотом и воем разносивших по полю смерть…

Дня за два до этого Мамонтов поручил Константину Ермакову важную задачу: разгромить группу большевистских войск, двигавшуюся с боями из сальских степей на Царицын.

Для выполнения этой задачи пятому кавалерийскому казачьему полку, которым командовал Константин, приданы были еще три кавалерийских и один пластунский полки.

— Поймите, полковник, — испытующе поглядывая на Константина, назидательно говорил Мамонтов, — не всякому доверяются такие ответственные задания… Меня, откровенно говоря, подкупает ваша неутомимая энергия, ваш боевой задор. Хотя я вас еще не достаточно хорошо знаю, но думаю, что не ошибаюсь, возлагая на вас эту задачу. Только предупреждаю, одной лишь храбрости да горячности в этом деле будет недостаточно. Зрелое решение, умение и распорядительность, — вот успех всему. Там у них, говорят, какой-то Буденный за главного… Из унтер-офицеров… Говорят, с головой солдат… Пару дней назад он вдребезги разгромил группу князя Тундутова под Абганерово. Я еще точно не проверил, но есть сведения, что князь Тундутов попал к нему в плен… Желаю удачи, полковник, — в заключение пожал руку Константина Мамонтов. — Хорошо было бы, если б вы этого Буденного захватили в плен, — усмехнулся генерал. — Имейте в виду, полковник, в случае успеха, будьте уверены, вас не забудут…

Намек Мамонтова, собственно, ни о чем не говорил, но Константин прямо-таки потерял покой. «Уж не генеральство ли он имел в виду?» размышлял он. Константину кажется, что невозможного в этом ничего нет. Ведь вот Андрей Шкура, или, как он теперь себя называл, Шкуро, совсем недавно, каких-нибудь полгода назад был всего-навсего простым есаулом, а теперь генерал… Или этот мальчишка Покровский. Прошлый год с турецкого фронта сотником пришел. А сейчас — ваше превосходительство. В двадцать семь лет генерал. Командует кубанским казачьим корпусом. Или Сашка Секретов. В гражданскую войну начал с командования сотней. Сейчас генерал. Командует крупной боевой единицей… Вот эти парни сделали карьеру так сделали.

«Хуже, что ли, я их? — думал Константин. — Конечно, нет. Ведь если разобраться, то я и образованнее их и умнее… Да и значительно больше их оказал услуг белому движению… Еще при покойном Каледине не побоялся вступить в открытую борьбу с большевиками».

…Глядя сейчас на битву и думая об этом, Константин вдруг увидел такое, от чего его сердце затрепетало в страхе. Красные, недвижимо лежавшие в окопах, неожиданно поднялись во весь рост и с громкими криками бросились в контратаку. Белые побежали… назад.