Юго-запад

— А я за вами, товарищ гвардии капитан, — доложил тот комбату. — Ждут вас там. Офицер связи из бригады,

— Что такое?

— Какое-то приказание привез.

— Давно?

— Минут десять.

Они пошли по траншее, обходя спящих и дремлющих солдат. Чибисов, казалось, совершенно не замечал рвавшихся вокруг мин. Только осветительные ракеты, почти каждую, он проводил долгим, спокойным взглядом.

— Опять дождь собирается, — сказал Краснов, взглянув на моросящее небо.

— Погодка как по заказу.

Ожидая командира батальона, офицер связи, майор из оперативного отдела штаба бригады, дымил папиросой за маленьким столиком в блиндаже.

— Привет, капитан! — майор, не вставая, небрежно протянул Вельскому руку, кивнул Краснову. — Садитесь и слушайте. Командир бригады приказал...

Приказ Кравчука сводился к следующему: уплотнить боевые порядки батальона за счет сдачи почти половины обороны на левом фланге второму батальону стрелкового полка, который все эти дни, как точно было известно Бельскому, стоял на северо-восточной окраине города Аба,

— Значит, из Абы уходят? — спросил он,

— Да, — сухо сказал майор.

Он вручил Вельскому приказ, попросил расписаться на конверте в его получении и застегнул свою новенькую коричневую планшетку.

— Все ясно?

— Мне все ясно, — так же сухо ответил Бельский.

Первые уходящие из Абы солдаты появились на дороге, оседланной батальоном, часа в три ночи, в самый дождь. Это была небольшая группа, человек пятнадцать, среди которых пять или шесть легко раненных. Возглавлял группу старший лейтенант, адъютант батальона, которому Бельский должен был сдать часть своей обороны. Он прибыл сюда первым, чтобы расставить своих «маяков» и регулировщиков.

Бельский угостил его сигаретой:

— Туго у вас там?

— А что будешь делать? Из полка сейчас двух нормальных рот не соберешь.

— Немцев за собой но потянете?

— Не думаю. Прикрытие выставили и тихо-тихо отрываемся. Да у них нынче что-то спокойно. Днем, видать, наработались. Мы пять атак отбили.

— У нас на одну меньше, — сказал Краснов, — Но тоже дал прикурить.

— Денек веселый! Чертова дюжина, тринадцатое марта.

— А прошлое тринадцатое было счастливым, Будапешт взяли!

Первая рота, которой сейчас вместо Махоркина командовал начальник штаба батальона Лазарев, затемно сдала свой участок.

Изнуренные, уставшие, измотанные почти беспрерывными боями, солдаты, кроме дежурных пулеметных расчетов, наблюдателей и боевого охранения, сразу валились спать на дне траншей и окопчиков, в любой ямке, в остатках кирпичного станционного здания, черневшего недалеко от главного хода сообщения.

Начинало светать, когда Краснов вместе со старшиной Добродеевым пошел из штаба батальона в роту Лазарева. Они решили сократить путь, пройти через вокзал, но сразу же за развалинами водонапорной башни попали под артиллерийский обстрел. Добродеев толкнул замполита в ближнюю бомбовую воронку, потом скатился в нее сам:

— Переждем, товарищ гвардии капитан. Небось опять дежурный налет. Минут пять подолбит, но больше.

Краснов лежал в воронке боком, прислушиваясь к свисту и грохоту снарядов. Они падали и по ту сторону вокзала, где находился штаб батальона, и на станционных путях, и ближе к ротам, на пологом скате железнодорожной насыпи. В воздухе нарастал режущий ухо, жуткий шепелявый свист, его обрывал тяжкий, встряхивающий землю грохот, сыпались сверху комья грязи, щепки, мерзлая земля, наступала недолгая секунда затишья, потом — опять свист, опять грохот, опять взлетающие вверх и медленно оседающие фонтаны развороченной взрывом земли...

— Ни черта не понимаю! — тыкая пальцем в часы, крикнул на ухо замполиту Добродеев. — Уже пятнадцать минут долбит.

— Значит, опять полезет. Пойдем? Проскочим как-нибудь.

Ушанка у Краснова съехала набок, светлые с сединкой волосы выбились на лоб, все лицо было покрыто серо-бурой пылью и брызгами грязи.

Тишина возникла сразу и неожиданно, и в нее сначала было трудно поверить. Послышалось, как, шурша, осыпается с краев воронки на дно земля, а с передовой донеслись заливистые, бойкие голоса пулеметов. Добродееву показалось даже, что он различает там, в стороне роты, гул танковых моторов.

Старшина и замполит выскочили из воронки. Добродеев бежал впереди, виляя между торчащими из земли рельсами, подлезая под вагоны, обходя валяющиеся на боку, продырявленные осколками пустые цистерны. Краснов старался не отставать от него, и в ход сообщения, кубарем скатившись с насыпи, они спрыгнули почти одновременно. Траншея была узкая, с обвалившимися стенами, на дне ее блестела жидкая глинистая грязь.

— Порядок! — сказал Краснов, отряхивая шинель и подтыкая за ремень её длинные полы. — Ну и грязища! Класс!

У разветвления траншеи Добродеев подождал замполита, пытавшегося пробраться, где почище.

— Я в третий взвод, — сказал он. — Там повое пополнение.

Замполит кивнул:

— Давай!

Неподалеку увесисто ухнул снаряд, и они оба присели, придерживая ушанки,

— Точно, опять начинается. — Краснов похлопал старшину по плечу: — Давай, Андрюша! Я буду пока у Лазарева.