Юго-запад

Лишь после одиннадцати, когда Гурьянов вернулся на командный пункт корпуса, бои западнее Бичке, Мани и Жамбека чуть поутихли. Отпустив машину и приказав шоферу, радисту и автоматчикам поесть и немедленно ложиться спать, генерал прошел к себе на квартиру, умылся и, попросив у повара чаю, включил радио.

Диктор уже дочитывал сводку Информбюро.

«... В Венгрии наши войска оставили город Эстергом... »

8

Уже неделю Пфеффер-Вильденбрух не видел дневного света: его штабом, его квартирой, его спальней были полупустые гулкие отсеки старинных подвалов в королевском дворце на Замковой горе. Здесь было тихо. Под крутыми сводчатыми потолками горели яркие электрические лампочки, штабные офицеры двигались бесшумно, как призраки. Но эта холодная, залитая ровным светом тишина очень часто казалась ему тишиной могилы. Генерал не был пессимистом, и когда в первый день нового года Бальк шифрованной радиограммой известил его о том, что готовится прорыв к окруженному Будапешту, что этой операцией будет руководить «лично фюрер» и что срок «освобождения» — третье января, он не удивился. Так, по его убеждению, и должно было быть.

Однако третьего января Бальк отодвинул срок своего вступления в Будапешт на неделю. Вильденбрух поверил и этому. Но сегодня уже девятое января, уже два часа пополудни, а с внешним миром никакой связи. Вот уже третьи сутки, уже третьи сутки не слышно на западе шума боя!

Наверху, на юго-восточных, восточных и северо-восточных окраинах Пешта советские войска занимали по сотне кварталов в день. Сегодня они взяли танкостроительный завод «Гофхер Шранц» — вместе с танками, которые находились там на ремонте. Сегодня же в их руках оказались и нефтеперегонный завод, и городской район Пештсентэржебет, и, что ужаснее всего, главный ипподром, бывший очень удобной по обстановке посадочной площадкой для транспортных самолетов.

В городе голод, бандитизм, мародерство. Среди солдат — тысячи недовольных, готовых при первом удобном случае поднять руки. Правда, есть приказ расстреливать на месте каждого, кто выражает сомнение в скором прорыве кольца извне и распространяет панические слухи. Но не будешь же расстреливать солдат сотнями, когда дороги единицы!..

Венгерское правительство, удравшее в Шопрон, даже не отвечает на радиограммы. Генерал Хинди послал им какой-то ультиматум. Но ведь это смешно! Если ничего не может сделать целая армия, 6-я армия Балька с ее танковыми и пехотными дивизиями, то что сделает этот бывший майоришка Салаши? За неделю 6-я армия продвинулась очень мало, взятие Эстергома — ее единственный успех. Но от Эстергома до Будапешта около сорока километров, и этот путь проходит не через открытое поле, а через позиции русских войск!..

Вечером Вильденбрух вызвал к себе Ульриха фон Дамерау, показал рукой на кресло перед столом, устало сказал:

— Пишите. Я продиктую радиограмму командующему армией.

Адъютант сел, достал из нагрудного кармана мундира ручку.

— Пишите,— повторил Вильденбрух. — В течение трех суток вас не слышу. В отчаянии, так как все время нахожусь под угрозой смерти...

Дамерау поднял голову. Словно не заметив этого его движения, Вильденбрух продолжал:

— Делаем все, чтобы поддерживать связь. Положение отчаянное. В Офен Штолили Пешт русские заняли новые районы. Рейхнлац, на котором приземлялись самолеты со снабжением, занят. Венгерское командование направило Салаши ультиматум о том, что не позднее сегодняшнего дня нужно что-либо предпринять, так как больше держаться невозможно... Необходимо кардинальное решение...

Ночь прошла в ожидании. Радиостанции были все время включены на прием. Но Бальк и заменивший Фриснера новый командующий группой армий «Юг» генерал от инфантерии Велер, казалось, забыли о Будапеште и о тех ста восьмидесяти тысячах своих офицеров и солдат, которые все еще надеялись на спасение, заросшие, голодные, оборванные, остервенело огрызались на каждый удар советских войск. Огрызались, но отходили, отходили и отходили к дунайским мостам, к центру Пешта, прятались в лабиринтах городских подземелий, не в состоянии устоять против давившей на них силы.

Утром, когда Пфеффер-Вильденбрух стоял в своем каменном кабинете перед планом Будапешта, рывком отворив тяжелую, обитую железом дверь, вошел фон Дамерау,

— Радиограмма от генерала Балька.

Вильденбрух сдержал себя, чтобы не выказать перед адъютантом ни волнения, ни радости, ни тревоги. Лицо генерала, когда он взял поданный ему небольшой плотный листок бумаги, было бесстрастно-спокойным.

Бальк сообщал, что согласно новому оперативному плану части 4-го танкового корпуса СС под командованием генерала войск СС Гилле нанесут удар на новом направлении — между Секешфехерваром и Замолью и должны соединиться с войсками Пфеффер-Вильденбруха к исходу дня тринадцатого января...