Юго-запад

Вечером активность уличных боев слегка уменьшилась. Но в тылу наступавших стало интенсивней движение автомашин, танков, артиллерии, дивизионов гвардейских минометов. Средства усиления пехоты подтягивались к переднему краю. Перегруппировывались и получали новые направления танковые части. Выдвигались на новые огневые позиции пушечные и гаубичные полки. Вверх по Дунаю под обстрелом противника, еще занимавшего левый берег, поднимались бронекатера Краснознаменной Дунайской Флотилии.

Весь день за вокзалами и в районе Имперского моста густо клубился дым пожаров. А когда стемнело, синева вечернего неба окрасилась кроваво-грязными подтеками огромного, стелившегося низко по горизонту зарева...

С толстых труб, которые в три ряда тянулись вдоль отсыревшей бетонной стены подвала, капала вода. Тускло горела лампа из стреляной гильзы. В соседнем отсеке монотонно гудели голоса связных. Кто-то храпел. Наверху, содрогая все здание, поминутно ухало. И ото всего этого — от размеренного тюканья капель по цементному полу, от дымной полутьмы и сдержанного гула голосов — Талащенко очень хотелось спать: он не смыкал глаз уже тридцать шесть часов!..

Кравчук тоже не спал вторые сутки, Но голос его звучал сейчас свежо, спокойно и бодро. От комбрига, как всегда, попахивало одеколоном, и чистый подворотничок белой тонкой полоской врезался в его сильную загорелую шею.

— Данные разведки и наблюдения показывают, — говорил Кравчук, играя огрызком толстого карандаша, — что противник постепенно и скрытно оттягивается за Дунай. Мосты на Дунае — это нам тоже хорошо известно — заминированы и подготовлены к взрыву. Один из них, вот этот, Имперский, Рейхсбрюке, находится в полосе наступления корпуса, на участке нашей бригады, а еще точнее — твоего батальона. Нужно выделить группу хороших ребят, человека четыре автоматчиков и двух-трех саперов. Больше нельзя — будет трудно пройти передний край... Эта группа должна разминировать мост, сохранить его для переправы на ту сторону.

— Ясно, — кивнул Талащенко. — Сегодня?

— Сейчас! В нашем распоряжении только эта ночь. Хозяин приказал мне передать вам: батальон должен спасти мост — это главное, что от тебя требуется сегодня ночью. Я не буду говорить, как сложится обстановка, если немцам удастся мост взорвать — ты это прекрасно понимаешь сам.

Конечно, Талащенко очень хорошо понимал это. Противник уйдет за Дунай — в Кайзермюлен и дальше в Кагран и Флоридсдорф. Реку придется форсировать. На наведение переправ и подготовку подручных переправочных средств потребуется немало времени. Темп наступления снизится, немцы получат возможность укрепить свои позиции на той стороне. Задержится подход наших частей вдоль левого берега Дуная со стороны Братиславы. А лишние потери при форсировании!...

— Группу рекомендую прикрывать огнем по Губертовской плотине[20] в обе стороны от моста и по району пиротехнической фабрики. Там у немцев сильные огневые средства. — Кравчук встал, бросил недокуренную папиросу в стоявшую на столе пустую консервную банку. — Подготовьте все и за час до начала доложите.

Когда командир бригады уехал, Талащенко сел за стол, закрыв глаза, словно умываясь, вытер руками небритое колючее лицо, потом поднял веки, устало посмотрел на Лазарева:

— Скоро?

Старший адъютант сидел за столом напротив и вычерчивал, копируя с плана Вены, крупномасштабную схему позиций батальона.

— Готово! — сказал он, стирая что-то на схеме резинкой.

Командир батальона придвинул лампу ближе и, отставив левую руку с дымящей сигаретой, в правую взял схему.

Две роты батальона — первая и вторая — занимали 354-й и 355-й кварталы фронтом на Энгертштрассе и левым флангом на Рейхсбрюкенштрассе. Третья рота, потрепанная за день уличных боев больше других, отсиживалась во втором эшелоне, занимая небольшой треугольный сквер позади этих двух кварталов. До Имперского моста по прямой — метров пятьсот. Но надо было пройти улицу адмирала Шеера, набережную Хандельскай и пересечь железнодорожную ветку. Через передний край вернее всего можно было пробиться около электростанции: она (или что-то рядом с ней) второй день горела, и немцы не держали здесь свою пехоту — прикрывали брешь минометным и артиллерийским огнем и расставленными вокруг в засадах танками.

— Ладно, — сказал Талащенко, свертывая схему и засовывая ее под целлулоидную пленку планшетки. — Бери связного из первой, и пошли.

До первой роты было недалеко: пересечь переулочек, и за углом, в нижнем полуподвальном этаже — командный пункт Махоркина.

Связной — невысокий коренастый солдатик, мальчишка на вид — уверенно шел впереди, слегка пригибаясь при каждом близком разрыве. Лазарев неторопливо шагал последним, поглядывая на полыхающее над городом небо.

— Тут поскорей надо, товарищ гвардии майор, — на секунду остановился связной, поджидая Талащенко. — Обстреливает...