Югославия в XX веке: Очерки политической истории

Милошевич сумел создать единый национальный фронт внутри Сербии, объединит-не только официальные силы, но и большую часть оппозиции. Он стал фактически » пастью, и оппозицией. Однако этот союз не был прочным. Если Милошевич предлагал, к сути, возвращение к Югославии к периоду до конституции 1994 г., то Чосич и многие шпозиционеры уже эволюционировали от позиции переустройства Югославии до идеи яюза сербских земель. Как отмечает Д. Йович, замена в Сербии карделевского дискурса В) мя другими в конце 1980-х годов (один из них персонифицировался с Милошевичем, і лругой - с Чосичем) означал конец карделевской Югославии⁶⁸.

Направляемый Милошевичем националистический бум в Сербии наталкивался на эост национализма в северо-западных республиках - в Словении и Хорватии. Особенно ??о касалось Словении, где власти открыто поддержали албанских сепаратистов в Косо-ie. Попытка Милошевича направить в конце 1989 г. в Любляну 100 тыс. сербов для продления там «митинга истины» о положении дел в Косово была расценена словенским :*ководством как новое доказательство стремления сербов расширить свое влияние на •сю Югославию. Служба безопасности Словении не допустила проведения митинга, что іривело к бойкоту словенских товаров в Сербии.

Еще раз подчеркнем, что национализм бурно расцветал во всех югославских респуб-іиках без исключения. В этой связи представляется крайне односторонним часто встречающееся в историографии обвинение во всех югославских грехах одного Милошевича, ак, например, английский исследователь Р. Крэмптон пишет, что после прихода Мило-гевича к власти в Сербии в 1987 г. история Югославии по большей части представляла : збой противодействие югославских республик и народов ему самому и его политике⁶⁹.

Однако, по справедливому утверждению того же Д. Йовича, в 1988-1990 гг., Словения свлялась не менее важным фактором югославской политики, чем Сербия. Словения была самой гласной защитницей «уставобранительства» точно так же, как Сербия наиболее ак-'ивно отстаивала «уставореформаторство». Словенский национализм был таким же силь-аым, как сербский. Как и в Сербии, словенское руководство постепенно становилось все более терпимым к своей оппозиции и, в конце концов, в республике образовался своего рода сесловенский блок. Как и в Сербии, словенские коммунисты смогли стать одновременно и властью, и оппозицией. К концу 1989 г. словенский партийный лидер Милан Кучан имел лочти абсолютную поддержку словенцев, а Слободан Милошевич - сербов. Но их взгляды на будущее страны были диаметрально противоположными⁷⁰. Уже в это время руководство Словении посылало своих эмиссаров в Западную Европу. Их задачей был зондаж почвы на случай отделения республики от Югославии⁷¹.

Сербия по-прежнему настаивала на изменении конституции СФРЮ, а затем на этой основе - внесении изменений и в республиканские основные законы. Хотя, как упоминалось, она уже начала производить изменения в отношении своих автономных краев. Позиция Словении была противоположной: не трогать союзную конституцию до принятия новых, республиканских. Однако направленность возможных изменений в республиканских конституциях настолько расходилась, в частности, в тех же Сербии и Словении, что было ясно: достичь после этого консенсуса о союзной конституции -нереально.

В такой ситуации Любляна решила поставить своих оппонентов перед свершившимся фактом. В конце сентября 1989 г. в Словении были приняты поправки к республиканской конституции. В Сербии их посчитали грубым нарушением конституции СФРЮ и началом отделения от Югославии. Аналогичным было мнение и союзных государственных и партийных органов власти⁷². Однако в условиях общеюгославского хаоса это не имело никаких последствий.

В марте 1989 г. было сформировано новое союзное правительство. На пост премьер-министра (единственно оставшийся общеюгославский пост, который не замещался по очереди) был назначен известный экономист-практик из Хорватии Анте Маркович. Он заявил, что правительство может работать и без разваливавшейся компартии. Более того, распад партии, всегда вмешивавшейся в экономику, казалось, развязывал премьер-министру руки.