Югославская трагедия

Он говорил о какой-то особенной дороге, что ведет в далекий-далекий край, в котором люди живут свободно, где солнце никогда не заходит, где большие звезды из красных камней сияют над землей теплым светом. Кто их увидит — тот узнает и свое счастье. Дорога в этот край идет через дремучий-предремучий лес, в нем водятся злые страшилы, колдуньи и вурдалаки, жестокие силы и свирепые псоглавы, подстерегающие человека, чтобы его погубить. А за лесом начинаются топкие болота, укрытые седым ядовитым туманом. Дальше встают поперек пути великие, дивные планины, попадаются пещеры-поноры, у которых нет дна, уходят они глубоко внутрь гор, даже реки пропадают там; в этих пещерах вечно что-то гудит и лает, и живет там страшный Аждая, лютый змей о трех головах. Он днем и ночью чутко подстерегает на дороге смелых путников.

Васко осмелился пуститься в далекий путь. Бежит он, бежит к своей цели и вдруг слышит — гонится за ним этот проклятый Аждая; трещит крыльями, наседает черной тучею, гремит громами, а изо рта так и сыплет искрами да молниями. Хочет поймать, схватить, упрятать под затвор в свою пещеру. Бежит Васко во весь свой дух, бежит и помнит совет, данный ему во сне доброй вилой, — той, что, как добрая посестрима, помогает юнакам, лечит их раны, предсказывает им удачу или неудачу, — помнит он ее совет: «Спеши к своей цели, но если оглянешься назад, остановишься, — то пропал!» И Васко не останавливается, назад не ведет даже краем глаза. И вот дорога делается все прямее, становится все легче. Она огибает синее море с белыми гребешками маленьких волн, у берега плещутся веселые, загорелые ребята. О них рассказывал Друг Николай. Это — пионеры. Васко мчится дальше в вагоне поезда, едет по широким полям, через реки и леса, мчится под землею сквозь пещеры, совсем не страшные, а, наоборот, красивые, сверкающие самоцветами. А вот и площадь, и стройные серебристые ели, и башни с красными звездами, и звезды те горят, переливаются теплым светом, а у ворот стоит и улыбается человек в шинели, с седыми усами, о котором говорил Николай, и Васко вручает ему цветы, самые лучшие, какие только растут в родных Динарских Альпах…

Айша догадывается, кто этот человек в шинели. И она так мечтала его увидеть! Теперь без любимого ей трудно думать о счастье, но все-таки она тоже пошла бы вместе с Васко в далекий путь с самым заветным и дорогим, что у нее есть: с черной прядкой детских волос — единстветное, что осталось от младшей сестренки, от родного гнезда.

— Как много общего у нас с тобою, Васко, — тихо сказала Айша, когда он замолчал.

Васко заснул с улыбкой. Айша медленно провела ладонью по его горячему лбу и задумалась.

Не было ни счастья, ни радости и в том домике, с фанерным полумесяцем на камышовой кровле, в котором родилась и выросла она. Вся ее жизнь в юнацкой Герцеговине, в краю винограда и голых скал, ничуть не лучше той, которой жил Васко в гордой Боснии, в краю лесистых гор и сливовых садов, и от которой он ушел, чтобы достигнуть своей мечты… Отцы и деды Васко и Айши были в равной степени несчастными сиромахами, задавленными нуждой и страхом; давно уж отвыкли они от оружия, давно перестали мстить за причиняемые им обиды. Босния и Герцеговина — земли пахарей и пастухов. И там и здесь люди вынуждены работать круглый год с утра до ночи, чтобы не умереть с голода. Много тяжелого труда требуют их крохотные нивы и сады. Нужно очистить землю от камней, раскопать ее и удобрить, уберечь от размыва после ливней, — а толку-то мало. Она постная, пыльная, зерно в ней прорастает плохо, даже козам нечего ущипнуть. И хоть каждую весну зарывай в поле кости черного петуха, как советуют знахарки, — все равно напрасно: урожая не дождешься. Родителям Васко и Айши приходилось батрачить у богачей. Едва один кулак слезал с шеи бедняка, как другой уже взбирался на нее, ухитряясь не только содрать семь шкур, но еще и всячески его унизить, оскорбить.