Юмор лечит. Новые смешные рассказы о жизни

Мы ведь не зубрили, как вы, убогие, это дебильное ЕГЭ, а все десять лет писали сочинения. Да, да! По каждому пройденному в школе произведению мы писали сочинения. Плюс на свободные, ну «типа свободные», конечно, темы. Плюс еще четвертные, полугодовые, годовые и выпускные. То есть много писали, тут ничего не скажешь. И разница между любым советским поколением и вашим поколением «пепси» просто огромная.

У нас любой, самый тупой троечник разговаривает до сих пор в сотни раз лучше, чем любой ваш егэшник со ста процентами показателей этих тестов для идиотов. Вы скоро русский язык вообще забудете. А писать грамотно из вас вообще никто сейчас не умеет. А зачем вам? Компьютер-то сам исправит ошибки! Да ладно грамматика! Вы просто писать уже разучились. Ручкой, карандашом, да чем угодно! У вас почерк такой, что наша кошка красивее напишет. Вы же только по клавишам пальцами стучать умеете.

Максим сделал несколько крупных глотков, отломал клешни следующему раку, смачно высосал из них сок, еще отхлебнул пива и, закурив сигарету, продолжил:

– Но я отвлекся. Итак, Сережа Крысин. Я тебе уже рассказал, что он не читал. А читать, хочешь ты или нет, было нужно, чтобы писать сочинения. Сережа подошел к вопросу другим путем. Рациональным. Он тупо зазубрил несколько речевых оборотов и словосочетаний. И главное – он то ли вычитал в газете, то ли услышал по телевизору два предложения. Которые, по его мнению, были универсальны и подходили к любому произведению. Сережа выучил их как отче наш и вставлял в свои сочинения. Не важно, был ли это Пушкин, Толстой или Шолохов.

– Как это? Что же это за предложения такие? Что за штампы?

– А вот тут и начинается самое интересное! Фразы, которые Крысин превратил в свои «универсальные шаблоны», звучали так: «Красной нитью через все повествование проходит…», а дальше следовало дописывать смотря по обстоятельствам. Это может быть «судьба героя», «героическая борьба», «тяжелая (счастливая) жизнь», ну и так далее.

Вторым «крылатым крысинским выражением» было вот такое непростое предложение: «В своем произведении автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях, профессиональную деятельность…». Дальше тебе уже понятно – дописывается, кого именно.

Первая попытка такого «автоматизированного» способа литературного сочинения прошла просто на ура. Тема подходила как нельзя лучше: сочинение по произведению Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева «Малая Земля». Это личные воспоминания Брежнева о войне. Точнее, об эпизоде войны.

«Малая Земля» – это плацдарм, захваченный нашими при высадке десанта под Новороссийском. Без всяких дураков героическая операция. Брежнев там провоевал все время этого десанта. Написал под старость лет воспоминания об этом. Ну а наши дебилы из пропаганды, не зная никаких рамок, решили превратить это творение в шедевр. Ну и, естественно, ее в школе изучали.

И вот пишем сочинение. «Красной нитью через все произведение проходит руководящая роль Коммунистической партии и лично товарища Генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева». Звучит? А то! Попробуй не поставь пятерку. Да и второе легло, что называется, строка в лыко: «В своем произведении автор мощно и ярко описывает, показывая в мельчайших деталях, профессиональную деятельность политрука полка Леонида Ильича Брежнева». И тут какие могут быть вопросы? Словно диктор из телевизора или с передовицы газеты «Правда». «Ура! Система работает», – прокричал Сергей и полностью уверовал в свою гениальность. Дальше было, правда, не так гладко…

Представь. Класс пишет сочинение по роману Достоевского «Преступление и наказание». Сергей слагает строку, выводя в тетрадке: «Красной нитью через все произведение проходит убийство…».

– Блин! Кого он там убил-то? – Крысин повернулся к соседке по парте: – Слышь, кого там этот Раскольников грохнул?

– Старуху-процентщицу.

– А… ну да, ну да… А чем убил?

– Топором.

– Ни фига себе. Как Мосгаз прямо.

Он продолжил: «Красной нитью через все произведение проходит кровавое и жестокое убийство старушки». Слово «процентщица» было сложным – сплошные то ли «е», то ли «э», и оно, естественно, исключилось. Дальше – больше. Следовало написать про профессионализм. Сережа опять к соседке по парте:

– Слышь, а кто там еще-то был в книжке?

– Соня Мармеладова и Порфирий.

– Они кто? Кем работали?

Девушка слегка покраснела, замялась и ответила:

– Порфирий был следователем. И вообще, отстань! Дай писать спокойно.