Юморески и другие пустячки

На этот раз я повторил свой маневр с небольшой поправкой. Перед возвратом на шоссе я вышел из машины, пересек поле и приблизился к загадочному месту с тыла. За кустами загорала, играла в карты и дискутировала веселая молодая компания; лишь двое-трое стояли наготове со своим багажом и дожидались сигнала девушки, которая в одиночку брала на абордаж автомобили и загружала их своими подопечными, группами и поодиночке — скорее всего в списочном порядке. Укрывшись за молодыми осинами, я любовался на нее: она работала крайне эффективно, щедро одаряя водителей попутчиками.

Я подождал, пока она отгрузила последнюю парочку, бросился к машине, выехал из-за поворота и остановился, точно перед сиреной.

Сирена была занята довольно неожиданной деятельностью: она одевалась. Это трудно объяснить, но мне казалось, что одевается она так же, как монтер или механик снимает свой комбинезон после отработанной смены. По-видимому, прежний наряд был ее прозодеждой.

— Добрый день,— сказал я.

— А, это вы?— Она даже не удивилась.

Она только что застегнула целомудренную блузку. Есть вещи непознанные, но не непознаваемые: так или иначе, в одетом виде она выглядела еще красивее и привлекательнее.

— Да,— сказал я,— мы уже встречались.

Она кивнула:

— В очках и без них,— и застегнула «молнию» на длинной, до земли, юбке.

— Если не ошибаюсь,— констатировал я,— вам нужно в Варшаву.

Она расчесывала распущенные волосы. У нее была душа. У нее был темперамент. Она была искренна.

— Вы не ошибаетесь,— сказала она.— Почему вас это интересует?

— Совершенно случайно у меня есть свободное место,— и я показал ей его.

— Я вижу,— возразила она,— но я уже всех отправила.

— И кто же эти все?

— Весь международный молодежный лагерь,— сообщила она, извлекая из кустов рюкзак.

— Позвольте спросить, кем вы работаете?

Мне было позволено. Я полагал, что имею дело со студенткой консерватории, хотя у нее были все предпосылки, чтобы стать звездой мирового стриптиза.

— Референтом по транспорту.

Я распахнул дверцу «октавии». Никогда не думал, что она способна распахиваться до такой степени.

— Извините,— она одарила меня улыбкой и обошла капот моей машины. Рядом со мной остановился молодой человек на мопеде, обнаженный по пояс, с огромным сомбреро на голове.— Извините, но...

Она вскочила на заднее сиденье и крепко обхватила юношу. Мопед затарахтел и исчез за горизонтом.

Когда я возвращался, дождь лил как до ведра.

Дороги были обрамлены промокшими людьми любого возраста и пола, они голосовали, жестикулировали, умоляли подвезти. Всякий раз я сбавлял скорость, демонстрируя пустую машину, особенно когда замечал одинокую фигуру изящной красивой молодой женщины (в Польше они почему-то встречаются чрезвычайно часто). Затем давал газ и безжалостно исчезал за горизонтом.

Говорят, что месть сладка, но это предрассудок. У нее отвратительно кислый вкус, как у того винограда, который был недоступен лисе.