Юмористические рассказы

Мы попятились. К чему тревожить этих животных? Великий писатель заметил наши колебания.

— Не бойтесь, — сказал он. — Они вряд ли тронут вас. Я каждое утро без малейших опасений посылаю к ним моего работника.

Мы с восхищением взглянули на Знаменитого писателя. Нам стало ясно, что, подобно другим писателям, актерам и даже мыслителям нашего времени, этот человек прекраснодушен и правдив, как сама природа.

Но все же мы покачали головой.

— Быки, — пояснили мы Великому писателю, — это не та область, исследованием которой мы намерены заняться. Нам желательно узнать кое-что о методах вашей работы.

— О методах моей работы? — переспросил он, от ходя вместе с нами от загона. — Да, по правде сказать, я и сам не знаю, есть ли у меня какие-нибудь методы.

— Какой план или метод применяете вы, — повторили мы, вынимая блокноты и карандаши, — когда начинаете новый роман?

— Как правило, — сказал Писатель, — я прихожу сюда и сижу в хлеву до тех пор, пока не нахожу нужных мне героев.

— И долго вы здесь сидите? — спросили мы.

— Не особенно. Как правило, спокойно посидев пол часика среди свиней, я нащупываю хотя бы одного своего героя— главного.

— А что вы делаете потом?

— Ну, а потом я обычно закуриваю трубку и отправляюсь на пчельник за сюжетом.

— И вы находите его?

— Неизменно. Потом, сделав кое-какие заметки, я беру своих лаек и отправляюсь с ними на прогулку, миль этак за десять, после чего спешу домой, чтобы успеть обойти все стойла и повозиться с бычками.

Мы вздохнули. Увы! Писание романов представлялось нам теперь еще более недосягаемой мечтой, чем когда бы, то ни было прежде.

— Должно быть, в вашем хозяйстве есть и козел? — спросили мы.

— Ну, еще бы! Превосходный экземпляр. Не хотите ли взглянуть?

Мы покачали головой. Очевидно, разочарование отразилось на наших лицах. Вечная история. Мы чувствовали, что метод, с помощью которого писались знаменитые современные романы — при участии козлов, собак, свиней и молодых быков, — был вполне правилен и даже полезен для здоровья их авторов. Но мы чувствовали также, что он, этот метод, не для нас.

Мы позволили себе задать еще один вопрос.

— В котором часу вы встаете? — спросили мы.

— Между четырьмя и пятью, — ответил Писатель.

— И, конечно, сразу идете купаться — и летом и зимой?

— Конечно.

— И, должно быть, — сказали мы с плохо скрываемой горечью, — вы предпочитаете, чтобы слой льда был как можно толще?

— О, разумеется.

Мы умолкли. Мы давно уже уяснили себе причину наших жизненных неудач, но было больно лишний раз убедиться в собственной неполноценности. Этот «ледяной» вопрос стоял на нашем пути уже сорок семь лет.

Как видно, Великий писатель заметил наше удрученное состояние.

— Пойдемте в дом, — сказал он. — Жена угостит вас чашкой чая.

Через несколько минут мы забыли обо всех наших горестях, оказавшись в обществе одной из самых очаровательных chatelaines,[21] каких нам когда-либо посылала судьба.

Мы уселись на низкие табуреты рядом с Этелнндой Афтерсот, которая, со свойственным ей изяществом, царила за чайным столом.

— Итак, вы хотите познакомиться с методами моей работы? — спросила она, ошпаривая нам ноги горячим чаем.

— Да, — ответили мы, вынимая блокноты и обретая некоторую долю прежнего энтузиазма.

Пусть люди обливают нас горячим чаем, лишь бы они по-человечески обращались с нами.

— Не можете ли вы сказать, — начали мы, — какого метода вы придерживаетесь, начиная роман?

— Я всегда начинаю с изучения, — ответила Этелинда Афтерсот.

— С изучения? — переспросили мы.

— Да. Я имею в виду — с изучения подлинных фактов. Возьмите, например, мои «Страницы из жизни прачки». Еще по чашечке чая?

— Нет, нет, — сказали мы.

— Так вот, чтобы написать эту книгу, я два года проработала в паровой прачечной.

— Два года! — воскликнули мы. — Но зачем же?

— Чтобы почувствовать атмосферу.

— Пара? — спросили мы.

— О нет, — ответила миссис Афтерсот. — Паром я занималась отдельно. Я прошла курс в технической школе.

— Возможно ли? — удивились мы, снова упав духом. — Разве все это было необходимо?

— Не знаю, как можно было бы писать иначе! Вы, конечно, помните, что в моем романе действие начинается в котельной? Чаю?

— Да, — сказали мы, поспешно убирая ноги. — Нет, нет, большое спасибо.

— Итак, вы сами видите, что в качестве единственно возможной point d'appui[22] необходимо было с самого начала дать описание внутренней части котла.

Мы кивнули в знак согласия.

— Мастерское произведение! — сказали мы.

— Моя жена, — вмешался Великий писатель, который в это время чинил набор искусственной насадки для ловли форелей, ухитряясь при этом жевать бутерброд и кормить им огромного датского дога, голова которого лежала у него на коленях, — моя жена необычайно трудолюбива.

— И вы всегда работаете таким методом? — спросили мы.

— Всегда, — ответила она. — Чтобы написать «Вязальщицу Фредерику», я полгода провела на вязальной фабрике. Перед тем как написать «Маргариту из глинобитного домика», я посвятила много месяцев специальному исследованию.

— Исследованию чего? — спросили мы.