Юнга

— Чего рвем? — раззявил рот от удивления прежде не слышавший подобного жаргона Ким.

— Не бери в голову, — отмахнулся внезапно повзрослевший товарищ и принялся за осмотр салона автомобиля.

Судя по всему, до создания перчаточного ящика, именуемого в просторечии «бардачком», производители самобеглых экипажей еще не додумались. Однако на заднем сиденье нашлись два саквояжа, которые Март тут же и обыскал.

Первый из них явно принадлежал выпивохе и ценителю женской красоты, чтобы не сказать — бабнику. На увлечение алкоголем указывали небольшая серебряная фляжка с неприкосновенным запасом коньяка на опохмел, складной металлический стакан, штопор и открывашка. А на повышенный интерес к слабому полу — роскошный набор порнографических открыток разной степени потрепанности, две колоды карт и несколько пачек предохранительных средств, обязательных к применению кобелирующими личностями, минимально озабоченными собственным здоровьем.

— Кон-дом, — по слогам прочитал на одной из них Ким, после чего недоуменно спросил: — А что это?

— Я тебе потом объясню, — отозвался приятель, продолжая осмотр.

Впрочем, больше ничего интересного в саквояже не оказалось. Так, пара не особо свежего белья, складной охотничий нож с экстрактором гильз, несессер с мыльно-рыльными принадлежностями и пачка патронов.

Зато во втором саквояже нашлась папка из плотного картона, в которой оказался договор на аренду транспортного средства марки «Форд» неким подданным Российской империи Николаем Гофманом. Кроме документов и еще одного набора с бритвой, помазком и прочим, нашлась также жестяная коробка со шприцем и какими-то непонятными медикаментами. Вполне приличный швейцарский мультитул армейского образца и связка самых настоящих отмычек дополнили общую картину. А на самом дне, под парой на этот раз чистого белья хранился компактный вороненый пистолет в кобуре из мягкой замши. Вытащив оружие, Март нашел на щечках рукояти буквы «FN» и пришел к выводу, что это браунинг.

— Уже хорошо, — пробормотал он себе под нос, осматривая «машинку», — А то уж думал: тут одно старье барабанное…

— Дай подержать! — прошептал Витька, зачарованный видом оружия.

— Только осторожнее, — предупредил приятеля Вахрамеев, машинально вытащив обойму и щелкнув затвором, чтобы убедиться, что в патроннике нет патрона.

То, что его лучший друг знает, как обращаться с пистолетом, поразило Кима едва ли не больше, чем умение водить автомобиль. Приняв дрожащими руками смертоносный механизм, он долго любовался его лаконично-грозными и продуманными формами, испытывая при этом искренний детский восторг. Март тем временем продолжил осмотр и обнаружил-таки запасную обойму. Что характерно, на кобуре не было для нее кармашка, но имелось крепление для поясного ремня. Очевидно, тот, кто заказывал аксессуар, решил, что с ним будет не так удобно, а если для решения проблемы не хватит восьми патронов, то и остальные не помогут.

— Дыщ-дыщ! — изобразил звук выстрела расплывшийся в совершенно идиотской улыбке Ким, после чего не без сожаления вернул игрушку товарищу.

— Интересно, — задумался Вахрамеев, так же машинально вернув обойму на место и пряча пистолет за пазухой, — а почему их баулы лежат на заднем сиденье?

— А где им еще лежать? — удивился Виктор.

— Ну вообще-то есть багажник, — пожал плечами приятель и направился к кормовой части автомобиля.

Строго говоря, багажником это приспособление или, скорее, архитектурное излишество, назвать было затруднительно. Больше всего оно напоминало сундук, зачем-то прицепленный позади экипажа.

Немного повозившись, Март сумел справиться с хитровыдуманным замком и отщелкнул тяжелую, как все грехи мира, крышку, но только для того, чтобы тут же опустить ее в состоянии крайнего обалдения.

— Кто это там? — округлил глаза его самозваный Санчо Панса.

— Помоги лучше, — огрызнулся друг, после чего они вместе вытащили наружу непонятно как оказавшуюся в машине Фимку и положили ее на задний диван.

— Она не умерла? — испуганно спросил Витька, наблюдая, как приятель расстегнул на девушке ворот кофточки и закатал рукава, после чего приложил ухо к груди.

— Тише ты! — цыкнул на него тот и продолжил свое дело.

— Ну как?

— Сердцебиение есть, — коротко ответил Марик, — следов инъекций нет.

— Что это значит?

— Что ей не вкололи никакой гадости. Значит, она скоро должна прийти в себя.

— Ефимия, очнись! — умоляюще прошептал Ким и осторожно похлопал по бледным щечкам девушки.

Убедившись, что эти робкие попытки реанимации ни к чему не привели, деятельный сын русского и корейского народов снова повернулся к приятелю.

— И что теперь делать?

— Ничего. Ждать, пока очнется.

— Вообще ничего нельзя сделать? — В раскосых глазах Виктора плеснулось такое отчаяние, что Март устыдился собственного спокойствия.

— Не волнуйся так, — попытался он ободрить товарища, но тот его не услышал.

— Послушай, — лихорадочно блестя глазами, взмолился Ким. — Ты же одаренный, а значит, можешь лечить!

— В смысле?

— Ну, пожалуйста! Не дай ей умереть! — И зачем-то добавил, словно это был весомый аргумент: — Ведь она такая красивая!