Юнги с Урала

— Недавно в нашем флоте появился гвардейский флаг. Чем он отличается от обычного военно-морского? — задает очередной вопрос Исаев.

Опять лес поднятых рук.

«Молодцы «извозчики», — подумал я. — Побаиваются «короля неудов». Так втихую, между собой, звали мы Алексея Петровича, ставившего много неудовлетворительных оценок.

Па этот раз возможность держать ответ была дана Буркову.

— На гвардейском флаге, — от спешки немного тушуясь, отвечает Вася, — вьется черно-оранжевая лента, означающая огонь и дым сражений, в которых корабль и его команда отличились...

— Достаточно, — прерывает его преподаватель. — Вижу, что знаешь. И другим надо высказаться. Кто еще может что-либо сказать о военно-морском флаге?

Выше других поднял руку Татарников.

— Военно-морской флаг носится кораблем на корме, — начинает рассказывать Юра. — Как только выбраны якоря, его переносят на гафель мачты...

— Молодец, хватит, хорошего понемногу, -— останавливает его старшина. — Юнга Пошляков! А чем вы можете дополнить рассказ своих товарищей?

Поднять руку Саша, видно, не успел, но отвечает не хуже других

— Каждый моряк, подымающийся по трапу на корабль, обязан флаг приветствовать. Неотдача чести флагу — нарушение воинской дисциплины. Поднятие флага «■крыжом» — вверх ногами — есть оскорбление корабля...

— Садитесь. Вижу, что старались. Тема освоена хорошо. А теперь поговорим о флагах сигнальных...

Алексей Петрович стал показывать юнгам флаги Военно-Морского Свода СССР и Свода Международного, рассказывать, что они означают.

«Неужели все это можно запомнить? А я-то считал, что только нам, радистам, надо много знать и уметь...», — думал я, переходя к соседнему кабинету. Только прижался к дверному глазку, как почувствовал на своей спине чью-то руку, потянувшую меня назад.

Обернулся — рядом стоял неизвестно когда и откуда появившийся начальник школы.

— Марш на место, а то «размотаю на всю катушку», — полушутя-полусерьезно пообещал он мне.—На фронт рвешься, а исправно нести службу не научился. А там без этого никак нельзя.

Я совсем забыл, что место рассыльного не в учебном корпусе, а возле дверей капитана 1-го ранга в соседнем здании штаба школы.

Признаюсь, замечание, сделанное Авраамовым, меня не очень огорчило. Мы уже давно поняли, что Николай Юрьевич лишь внешне строг, а на самом деле — человек душевный, добрый, чуткий. «Размотать на всю катушку» он только грозился, а на деле крайними мерами дисциплинарного воздействия никогда не пользовался — больше старался повлиять на нас не наказаниями, а убеждением. Вспоминается, как он вел уроки морской практики. Учебник «Шлюпочное дело», изданный Воен-издатом в 1938 году, по которому мы занимались, был написан им самим. Николай Юрьевич считался лучшим знатоком шлюпочного дела в стране. Недостаточно уяснивший изучаемую тему мог попасть в самое неприятное положение, какое можно было только представить. Нет, Николай Юрьевич голоса на нас не повышал, не ругался, а лишь внимательно, с укоризной смотрел на того, кто, решив стать моряком, должным образом не удосужился изучить то, без чего служба на флоте невозможна.

— Я-то с-таралея, учебник писал, чтобы облегчить ваш путь в моряки, а он уяснить готовое, жизнью проверенное, времени не нашел, — говаривал он провинившемуся, а сам смотрел на него так, что в следующий раз не захочешь, да выучишь.

А как мы любили выходить с ним на шлюпках под веслами или парусами в море! Семь потов при этом сходило — не только тельняшки, но и белые брюки из сурового льняного полотна, голландки с синими отложными воротничками — все у каждого из нас было мокрым, но зато какое удовольствие от этих занятий получали!

Видя наше старание, преображался и сам начальник школы. Покрытое крупными морщинами лицо его молодело, глаза светились.

— Молодцы! Молодцы! — громко приговаривал он. — Выйдут из вас настоящие военные моряки! Выйдут! Верю!

Такая похвала нас неимоверно радовала, ведь были слова знатока шлюпочного дела, героя Цусимского сражения, имевшего за него именное золотое оружие.

Как я и предполагал, наказывать меня Авраамов не стал. Причин для того было немало. Главная же из них — сообщение о разгроме немецко-фашистских войск под Сталинградом.

Принесли его вбежавшие в коридор штаба инструкторы радиодела Пестов и Астахов.

— Приемник, приемник скорее включайте! — кричали они так громко, что их голоса, наверное, были слышны не только в штабных комнатах, но и на улице.

Из кабинета Авраамова тут же донесся знакомый голос диктора Всесоюзного радио Левитана, передававшего очередную сводку «От Советского информбюро».

Через секунду звучание радиоприемника усилилось, а дверь кабинета резко распахнулась.

— Прошу сюда! — прозвучала не совсем обычная, зычная команда начальника школы.

Рабочий кабинет Николая Юрьевича тут же наполнился штабными работниками, офицерами, старшинами и даже прибежавшими из учебного корпуса юнгами.

2 февраля 1943 года битва под Сталинградом завершилась полной победой наших войск. 91 тысяча солдат и офицеров, оставшихся в живых из 330 тысяч окруженных немцев, взята в плен.