Юность

– Ты из-за Влада так расстраиваешься? Он был груб? – Левин поджёг свою сигарету и выпустил в воздух едкий дым.

– С чего ты взял?

– Просто предположение. Кстати, хотел спросить, – он полез в задний карман джинсов и вынул упакованный презерватив с наклеенной бумажкой. – Это ведь ты написала?

Я скользнула безразличным взглядом по его ладони, ощутив нервный мандраж во всём теле.

– Может, и я. А что?

– Ты и правда думаешь, что я не такой, каким себя показываю? – спросил Левин, глядя на гладь озерца. Я не спешила с ответом, а он его и требовал.

– Ты что пришёл-то? – спустя несколько минут тишины спросила я. – Я тут ещё немного посижу, мне как-то хреново, знаешь.

– Вижу. Всем сейчас не сладко.

– А тебе-то что не сладко? – невесело хохотнула я, – У тебя же День рождения. Кути, пей, веселись!

– Как я могу кутить, когда гости грустят? – он дотронулся большим пальцем до моей щеки, по которой за секунду до этого скатилась предательская слеза.

– Забей, – буркнула я, отодвинув его руку. – Кстати, знаешь, что с Олегом такое? Он сегодня особенно мерзкий.

– Знаю.

– Расскажешь?

– Не уверен, что имею право, – Левин пожал плечами. – Скажу так: любовь – это самая абсурдная хуйня на земле.

– Он что, и правда любит Рязанова?

– Кто знает, кто знает… – протянул Левин, таинственно улыбнувшись.

– Бля, бедный Олег. Это ещё хуже, чем… – я осеклась и тут же придумала продолжение, – чем просто тайно любить человека, ведь Рязанов наверняка знает о его чувствах.

– А ты? – вдруг спросил Левин.

– Что я?

– Любишь Владика?

Левин, твою мать, с хера ли ты вообще сюда припёрся?

– Наверное, люблю.

– Это классно. Правда, классно. Он тебя очень любит, ты ведь знаешь? – на это я промолчала неопределённо пожала плечами. – Я очень хочу, чтобы у моих друзей всё сложилось. Прикинь, вот женитесь вы через несколько лет, заведёте детишек, а я буду их любимым дядей Сашей, который покупает тупые игрушки и… что там ещё любимые дяди делают?

Господи, Саша, что ты несёшь?

– Вы вообще с Владом смотритесь классно – оба такие красивые, милые, прям хочется взять и поженить!

– Саш, пожалуйста, заткнись.

– А вот не заткнусь. Думай, что хочешь, но вы вообще идеальная пара. Владик – тот, кто тебе нужен, – Левин говорил так уверенно, так авторитетно, что мне захотелось дать ему хороший такой подзатыльник.

– Откуда ты знаешь, кто мне нужен? – сама от себя не ожидала такого вопроса.

– Знаешь, ты ему понравилась где-то со второй встречи. А ну да, так и есть, со второй, – словно не услышав меня, продолжил Левин. – Тогда на репе вы ещё покурить выходили вместе, после этого ты стала, как это сказать, табуированным призом.

– Что ты несёшь, Левин? – уже вслух спросила я, потёрла лицо ладонями, облокотилась на колени.

– Не важно, в общем. Короче, пошли тусить, хватит киснуть и переживать из-за всякого дерьма, – тоскливо усмехнулся Левин и подхватил меня на руки.

– Ну и нахрена? – я вяло попыталась опуститься на землю, но Левин перехватил меня поудобнее и понёс к мерцающей вдалеке поляне.

– Да, ты всё же легче Леры.

– У неё просто сиськи тяжёлые, – буркнула я, отчаянно напрягая лицевые мышцы, чтобы скрыть улыбку.

– Я не очень хотел, чтобы она была здесь сегодня, – вдруг сказал Левин.

– Почему?

– Меня недавно посвятили в… м-м-м… её тайну. Ту, которую узнала вся ваша школа. Что она была от меня беременна, – Левин прерывисто дышал, смотрел прямо на дорогу, если местами влажную землю с корягами и кустарниками можно назвать дорогой.

Я крепко держалась за его шею, мечтая растянуть эти секунды близости на часы. Стоило поднять лицо чуть выше – можно было коснуться губами его мягкой кожи с приторно-восхитительным ароматом шоколадного Axe.

– А кто тогда позвал Леру? Её же пригласили в общую беседу.

– Попробуй догадаться, – Левин по-волчьи ухмыльнулся и опустил меня на землю. – Боюсь, на этом моя работа носильщика закончена. Милости прошу обратно в нашу уютную компанию.

Только сейчас обратила внимание, что музыка больше не гремела, вместо неё с поляны доносился мирный гул, пестрящий голосами и гитарным аккомпанементом. Я сразу узнала песню Сплина «Моё сердце» – такую душевную и задорную, от которой должно становиться легче. Но не мне.

Ребята беспорядочно расположились на скомканных покрывалах – кто сидел, кто лежал головой на коленях у соседа, а кто прижался друг к другу, сцепившись за руки – Артём и Ника, кто же ещё? Лера склонила голову на плечо Диме, но тот, похоже не разделял её романтичного настроения – скрестил руки на груди, скривил губы. Все заметили наше возвращение, но пение не прервали.

Я присела рядом с Владом, уткнувшись носом ему в плечо, он молниеносно чмокнул меня в висок, не сбившись с ритма аккордов. Левин втиснулся напротив между Артёмом и Лерой, уронил почти пустую бутылку пива Артёму на джинсы, запачкал грязной подошвой край покрывала, пустил едкий сигаретный дым Лере в лицо. Она закашлялась, засмеялась, приобняла смутьяна за плечи. Показалось, что Дима вздохнул с облегчением.