Юность, 1973 № 02

День прожит в прежней суете,
и все же он казался важным —
не по воде, а по судьбе
уплыл корабликом бумажным…

Нет, мир не мерил я собой

и от него не запирался —
несокрушимою ордой
не раз он в душу мне врывался.

Вот так чертополох во рву

мечтать привык о дальней сини,
как я вот в этом дне живу
порою словно на чужбине.

Одно я понял в этом дне,

что мною прожит срок немалый,
бег зыбкий времени во мне
осядет тяжестью усталой…

И, уподобленный копью,

еще забытому до срока,
я правоту в себе коплю,
как будто звонкий дар пророка.

Теченье

Я ввергнут навсегда в круговорот,
из мига в миг перехожу текучий,—
так музыка, слагаясь из созвучий,
запечатленной тенью в нас живет.

Вот так и я запечатлюсь в остылость,

но и под коркой льда живет река.
О, сколько двойников во мне сменилось,
а я не обозначился пока!

Вот первый «я» — он снова предо мной,

смущенный, в полотняной рубашонке,
протягивает к матери ручонки,
его еще качает шар земной.

А вот другой — усталый и прилежный,

отчаянный, как все мальчишки, враль,
мечтающий под вязкий скрип тележный,
что уведет его дорога вдаль.

Вот третий, вот четвертый… дальше…

дальше
спешат ко мне сюда через войну.
Протягиваю руки им, а пальцы
скользят, как по замерзшему окну.

А вот вчерашний… Кажется, что в двери

войдет сейчас, и я спрошу в тиши:
«Ну как, устал безрадостно не верить,
неверье ведь — изгнанье для души!..»

И все-таки из забыти пустынной

сомненья все.
Без радости храня,
лишь оглянусь, как вереницей длинной
текут, словно туманы, сквозь меня.

Безверием себя я не унижу,

пока манят непрожитые дни,
пока себя, грядущего, предвижу
там, вдалеке, куда спешат они…

* * *

Ты слышишь — певуче запели капели,
овраги и сучья,
на тяге весенней играют речные излучья.
И туча, и круча, и ива плакуча
вбирают созвучья,
созвучья.
Где звонкая капелька скатится с неба
на белые снеги,
где лист замурован до вёдра
в зеленом ковчеге,
где в беге рванутся, от дождика пеги,
по веткам побеги,
побеги.
О сердце своё я споткнулся:
былое — то бездной, то — кручей,
снежинок мотив надо мною кружится
летучий,
слагаясь меж далью и тучей
из белых созвучий,
созвучий…

* * *

Вот миг — и вдалеке
вдруг канула минута,
и вновь на сквозняке
душа моя продута.
Морщины лоб секут,
и, что ни день — в утрате;
и зыбкий бег секунд
дрожит на циферблате.
А я одним томим,
что часовая стрелка
над временем моим
не спит, как посиделка.
Души текучий лик,
летучая частица
неужто в этот миг,
как в мрамор, воплотится!
Неужто без следа
живу, коль в тишь и вьюгу
спешу, как стрелка та
по замкнутому кругу!
А я стою на том,
что жизнь — не только бремя,
коль сердцем, как щитом,
вдруг остановишь время…