Юность

Отсутствие должного централизованного управления и даже единого плана восстания, вкупе с подавляющим военно-техническим преимуществом правительственных войск делало положение восставших безнадёжным. Немногочисленные сравнительно африканеры, прошедшие англо-бурскую и выступившие на стороне революционеров, показывали чудеса профессионализма и героизма, мастерски сражаясь малыми группами. Однако на общем фоне сторонников Революции, людей безнадёжно гражданских, вся их подготовка и всё мужество африканеров погоды не делали.

Разбивая баррикады артиллерией, выкатываемой на прямую наводку, пехота пошла по Пресне, ощетинившись во все стороны игольчатыми штыками. Стреляя на каждый звук и при ответной стрельбе выкатывая артиллерию, правительственные войска с угрюмой жестокостью подавляли остатки сопротивления.

Лица солдат молчаливо-озлобленны, и будто судорога запечатлела на них это выражение. Верность присяге, вбитая унтерами и отцами-командирами, впитанная в церковных проповедях вместе с кагором причастия, борется в них с пониманием правоты восставших.

Ломает судорога крестьянские лица, рвёт души страшная злая тоска, и глухая ярость выползает наружу. Вымещается она в стрельбе, в стеклянном звоне витрин и глухом стуке выбиваемых ударами приклада дверей.

Злость на себя, на восставших, на присягу и командиров, и глухо…

… на царя.

Тихий ропот, так и не ставший штормовым рокотом. Поздно… восстание уже подавлено! Или…

… слишком рано?

Над головами послышался треск, и…

— Слова и музыка Егора Панкратова! — произнёс басовитый мужской голос, перемежаемый лёгким потрескиванием и шипеньем, и смутно знакомый командующему отрядом ротмистру, — Исполняет Надежда Гиляровская! Прощание… Славянки!

… грянуло!

Заиграл невидимый духовой оркестр, а чуть погодя чистый девичий запел, будто с неба…

Много песен мы сердцем сложили[86],

Воспевая родные края.

Беззаветно тебя мы любили,

Святорусская наша земля.

Высоко ты главу поднимала -

Словно солнце твой лик воссиял.

Но ты жертвою подлости стала -

Тех, кто предал тебя и продал

И снова в поход

Труба нас зовет

Мы все встанем в строй

И все пойдем в священный бой.

Встань за Правду, Русская Земля

Ждут победы России святые.

Отзовись же, о русская рать

Где Илья твой и где твой Добрыня?

Сыновей кличет Родина-мать.

Под знамёнами встанем мы смело

В бой смертельный мы храбро пойдём,

За российское правое дело

Кровь народную честно прольем.

Оскалился зло растерявшийся было офицер, дав отмашку унтерам. Оскальзываясь сапогами по кирпичному крошеву и осколкам стекла, разбежались солдатики в пропылённых, пропотевших мундирах, и прикладами — в двери! Снова, и снова… пугались обыватели, смотрели ничего не понимающими, испуганными глазами… или притворялись?

А песня всё лилась с неба, полная тоски и обещания. Пойдут ведь, непременно пойдут!

И снова в поход

Труба нас зовет

Мы все встанем в строй

И все пойдем в священный бой.

Встань за Правду, Русская Земля

Все мы — дети великой Державы,

Все мы помним заветы отцов

Ради Родины, Чести и Славы

Не жалей ни себя, ни врагов.

Встань, Россия, из рабского плена,

Дух победы зовет в бой, пора

Подними боевые знамена

Ради Правды, Любви и Добра

И снова в поход

Труба нас зовет

Мы все встанем в строй

И все пойдем в священный бой.

Встань за Правду, Русская Земля

Кончилась песня, и…

… в десятках городов солдаты, полицейские и казаки понесли командирам граммофоны, целые и простреленные. А песня…

… осталась.