Юность

Правильные черты лица, полудетские ещё в силу возраста, легко корректируются в нужную сторону, не требуя особо мастерства от гримёра. В женском наряде — барышня умеренной миловидности. В мужском — фатоватый хлыщ или болезненного вида рабочий, в зависимости от одежды и манеры держаться. С гримом, париками и наклеенным усами узнать меня можно лишь случайно, да и то при длительном общении.

Некоторые опасения вызывает слежка, но при здравом размышлении — спецслужбы, будь то британские или иные, если и поставят кого бы то ни было следить за домом консула, то явно не лучших своих агентов. Один-два человека в отдалении, более опасающиеся попасться на глаза любопытным соседям и тем паче — французским своим коллегам.

Вот за самим консулом и тем паче марсельским консульством следить могут серьёзно, и посему…

… выбросив из головы лишние мысли, я принялся бродить по Марселю столь естественным и одновременно причудливым образом, чтобы наверняка сбросить слежку, не вызывая подозрения излишним профессионализмом. Сбросив с гарантией возможный хвост, я переменил в одном из переулков усишки на усы, сменил ленту на тулье шляпы, галстук и запонки. Мелочь… но получился совсем другой человек.

Поведя плечами, переменил походку и саму жестикуляцию на более сдержанную. Витрина показал мне типичного пруссака из тех мещан, что небезуспешно подражают сословию юнкеров, взяв их как образец. Ныне их во Франции вообще, да и в Марселе в частности, хватает.

Былая неприязнь французов и немцев не ушла прочь, но некая союзная общность, направленная против горячо нелюбимой Британии, имеет место быть. Переговоры, проводящиеся в Париже, привлекли немало любопытных как туристов, так и всевозможную публику со своими интересами, съехавшуюся со всего мира. Шпионы, коммивояжёры, репортёры тысяч и тысяч газет, порой вовсе уж провинциальных, непризнанные изобретатели и авантюристы всех мастей, затеряться среди которых вполне реально.

В паровой катер, уже разводящий пары, консул сошёл едва ли не в последний момент. Оплатив поездку небритому капитану до замка Иф, он начал разглаживать усы, внимательно глядя по сторонам.

Встретившись глазами, кидаться в объятия или обмениваться секретными рукопожатиями не стали. Спокойно дождавшись конца поездки и высадившись на островке, самым естественным образом приотстали от небольшой группы туристов, поморщившись от слишком шумного и не вполне удачного экскурсовода.

— Рад видеть вас, коммандер, — негромко сказал консул, вышагивая коридорам крепости.

— Взаимно, минхеер, — и тот, не теряя времени, начал задавать уточняющие вопросы, больше интересуясь не деталями моего анабазиса, а скорее общим впечатлением от российского общества, и главное — его отношения к Союзу.

— … ситуация сложилась очень непростая, — медленно сказал он, выслушав мой рассказ, — ваш побег, да и вся ситуация с Россией в целом, завернулись в такой запутанный гадючий клубок, что я его размотать и не возьмусь.

— Среди нас есть… — Хольст сжал губы добела, — разные люди, и интересы у этих людей разные. Русское государство в рамках Союза, это… сложно. Не все буры готовы понять, и главное — принять наше сосуществование. Всё-то им кажется, что можно каким-либо образом обойтись без вас… без европейцев вообще. Договориться с британцами, разграничить сферы влияния и… наверное, повернуть время вспять. В те времена, когда можно было кочевать по вельду годами, не встречая белых людей.

«— А главное — мы не буры» — продолжил я мысленно. Есть, есть душок… Когда само существование буров висело на волоске, они готовы были терпеть нас, не принимая за ровню.

— Вы можете несколько дней… — виновато начал он после длинной паузы.

— … подождать? — подхватил я, — Без проблем. Документы при побеге я захватил, деньги имеются, опыт нелегальной жизни есть.

— Связь также, — облегчённо выдохнул он, — и… вот.

Хольст неловко сунул мне объёмистый пакет с документами, перекочевавший во внутренний карман моего пиджака. Дальнейшая экскурсия прошла без шпионских страстей, и единственно — мелькнула у меня под конец довольно таки едкая мысль…

«— Популярность замка Иф исключительно высока благодаря двум узникам: Железной Маске, который там никогда не был, и Эдмону Дантесу, который никогда не существовал[83]!»

В Марселе я никогда не был, но весьма недурственно ориентировался, опираясь не столько даже на карты и многочисленные открытки, сколько на рассказы знакомых контрабандистов, притом как одесситов, так и марсельцев. Есть, есть знакомые… а так же адреса, пароли и всё, што нужно честному контрабандисту и панамщику.

Не настолько, штобы вести здесь свои дела и делишки, но достаточно для пересиживания неприятностей, не слишком мозоля глаза местным. А при необходимости могу и выйти на нужных людей, относительно честных и порядочных, но разумеется — в очень узких рамках.

Не путаясь в припортовых районах, осадил прицепившуюся было шпану тяжёлым взглядом и быстро нашёл дешёвый отель из тех, где не спрашивают документов и не сотрудничают с полицией. Ну как не сотрудничают… не слишком…