Юность

— Ничего-ничего, месье, мысли вслух, — и я возвратился к изучению газеты. Как это водится у французов с их эгоцентричностью, всю мировую политику они рассматривают через призму собственных интересов, порой изрядно перебарщивая. С непривычки сложновато бывает разобраться в местнических хитросплетениях и политических намёков.

Захваченные нами территории Родезии британцы признали без всяких оговорок, и честное слово — гора с плеч! Опять-таки ожидаемо, потому как территории эти были частными, и хотя они и принадлежали Родсу, но де-юре не входили в состав Империи. Признавая их, бритты не теряли лица, но дальше…

… шли совершенно ошеломительные новости. Кайзер объявил о культурном протекторате над здоровенным куском бывшей Родезии, примыкающем к его владениям. И… лицам иудейского вероисповедания предлагалось переселяться туда, строя своё государство в рамках Союза и под протекторатом кайзера… Предполагалось, што культурном, но между строк читалось большее.

— Мамочки… — вырвалось у меня, и голова — кругом! Это… я даже не представляю, сколько соломы он подбросил в костёр сионизма. Одно объявление, и… Боже!

Я откинулся на спинку стула, пытаясь переварить съеденное и прочитанное, а несколькими минутами спустя снова взялся за газету. Построение иудейского государства вполне закономерно возбудило французов, у которых антисемитские настроения весьма сильны, а иудейская община достаточно велика. Идей, зачастую противоречивых, выдвигалось много, и среди этой несомненно важной, но сумбурной информацией, я едва не проглядел главное.

Русская община Южно-Африканского Союза объявила о создании национального государства в рамках этого Союза. Без всякого протектората.

Сороковая глава

— Фру Хольст? — приподняв шляпу, придерживаю её и старательно проговариваю на голландском, стараясь соблюсти баланс между протестантской основательностью и деловитой напористостью, — Симон Веннер, фирма «Байер», могу ли я поговорить с вами?

… и не давая опомниться, зашагиваю в холл, чуть тесня потерявшуюся от моего напора супругу консула…

… останавливает меня только ствол дерринджера под рёбра, и руки сами задираются вверх, а лицо расплывается в осторожной улыбке.

— Фельдкорнет Панкратов, фру Хольст, — спешу представиться, — прошу прощения за этот нелепый маскарад.

Короткая пауза, и дерринджер пропал, как и не было.

— Коммандер, — мягко сказала она.

— Простите?

— Коммандер Пакратов, — повторила фру Хольст, — фольксраад недавно повысил вас в звании.

— Однако… Кхм! — простите ещё раз за этот маскарад, фру Хольст. Не знаю, следите ли вы за ситуацией в России, но складывается она самым причудливым образом, и я считаю не лишним обсудить её с вашим супругом.

— Он… — женщина бросила взгляд на часы, висящие в холле, — будет через час, вы можете подождать его здесь в гостиной.

— Рад был бы воспользоваться вашим гостеприимством, фру Хольст, но увы, разговор наш должен быть максимально коротким. Велика вероятность того, что ваш супруг сумеет использовать как сам факт моего прибытия во Францию, так и все мои приключения. К вящей пользе Союза.

— Британцы, — видя её сомнения, выкладываю козырь, — Даже не сомневаюсь, что эти гиены кружат вокруг консульства, выискивая малейшую возможность поживиться. А народ это подлый и готовый на любое преступление, и я очень опасаюсь провокаций.

Хозяйка дома собрала гладкий лоб непривычными мыслительными морщинками и кивнула осторожно. Умелая хозяйка, железной рукой держащая в узде многочисленных работников на огромной ферме, за пределами привычной жизни она решительно терялась, оглядываясь на мужа.

— Он… сможет, — кивнула фру Холст, не испытывая уверенности даже и не в супруге, а в своём понимании ситуации.

— Даже и не сомневаюсь! Дядюшка Пауль на столь серьёзную должность назначил лучшего!

Фру Хольст закивал с просветлённым лицом, глядя на меня уже вполне по-родственному. Явственно желая проявить гостеприимство, она несколько раз открывала рот… и закрывала его, так и не произнеся ни слова.

«— Программа вирус поймала» — съехидничал Тот-кто-внутри, и мне стало разом смешно и неловко. Ну… не мыслительница, и што? Воспитывайся она в иной среде, вполне возможно, смогла бы стать… кем-то. Не большим даже, а иным. Винить же человека за невозможность проломить реальность — глупо.

Открыв саквояж с логотипом фирмы, вручил ей небольшую тетрадку, в которой были законспектированы мои приключения без ненужных подробностей. Особо останавливаю внимание женщины на карте Марселя с помеченным маршрутом, расписанным по времени.

Поправив перед зеркалом в холле усишки, я покинул дом с видом совершенно раздосадованного человека, отправившись бродить по городу. Опаски быть узнанным не испытываю совершенно, внешность у меня без особых примет.