Юность

Но Настя и девочки не стали с этим мириться и, не спев хаму арию московского гостя, тихо удалились к дому Комаровых, сопровождаемые надёжными добровольными телохранителями из местных джентльменов. Те даже зашли с ними за калитку, рассевшись на, приготовленных к строительству, брёвнах, видимо посчитав это платой им за джентльменство.

И когда Настя объявила всем, что пора расходиться, позвав сестру и подругу домой, а потом и заперев входную дверь перед носом страждущих любовных приключений, некоторые из них не вышли через калитку на улицу, присев на крыльцо и барабаня в дверь, вызывая подружек на улицу.

Тогда всегда озорная и предприимчивая Тамара Комарова вылила под дверь ведро холодной воды, промочившей женихам штаны, вызвав хохот одних и матерки других. Но после такого отказа ухажёры ушли, на прощанье хлопнув калиткой.

— «Тамар! Ну что ты наделала? Мало того, что девчонки на нас косятся, так теперь и мальчишки — наши защитники обидятся!?» — сделала замечание самой младшей сердобольная и справедливая Настя.

— «Ничего! Пусть лучше теперь на печи свои штаны сушат!» — ответила ей двоюродная сестра Тамара.

— «Девчонки! А мне наша троюродная сестра Тамара шепнула, что завтра местные девки собираются нас побить! Давайте завтра же прям с утра вернёмся в Беляйково! Да и еды у нас уже почти не осталось!» — убедительно и повелительно предложила Настя.

И Лида с Тамарой возражать старшей не стали.

— «Да! Вовремя вы оттуда драпанули! А то бы вам ни за что там попало?! Особенно, Насть, тебе, как самой старшей!» — прокомментировал Платон, дослушав рассказ сестры.

В понедельник 8 августа для Платона подошла и очередь географии. И он смело пошёл на экзамен в первой группе абитуриентов.

Аудитория была совсем небольшой и узкой, а слева — всего один ряд столов. Прочитав все вопросы билета, он понял, что они для него совершенно не трудны. Он знал на них все ответы. Коротко, но по существу, записав ответы на них, он объявил экзаменаторам, что готов отвечать на билет.

Молодая женщина экзаменатор, начав слушать его правильные ответы, быстро переходила к следующему вопросу. А в конце резюмировала:

— «Вам теперь для отличной оценки надо ответить профессору на дополнительные вопросы!» — кивнула она на большую географическую карту СССР на стене, около которой уже стоял один абитуриент. Когда же к их компании присоединился ещё один, к ним подошёл моложавый мужчина.

— «Я буду сейчас вам сразу всем троим задавать вопросы, и кто первый правильно ответит на несколько подряд — уходит с отличной оценкой!» — с полуулыбкой объявил профессор, задав первый вопрос.

И Платон, привыкший к редким географическим викторинам, опередив всех, быстро ответил, показав на карте. Теперь профессор исключительно обращался к нему. Но не успевал он до конца сформулировать свой вопрос, как Кочет, боясь, что кто-то опередит его, отвечал и показывал на большой экономической карте СССР. Последним оказался вопрос про Экибастуз.

Раскрасневшийся от азарта Платон сразу показал его на карте и стал объяснять назначение района и его вклад в экономику страны.

Но не менее вошедший в азарт профессор остановил его:

— «Всё! Довольно! Отлично! Идите!».

Раскрасневшийся и радостный Кочет первым вышел из аудитории.

— «Отлично! Всё элементарно!» — ответил он на посыпавшиеся с разных сторон вопросы «Ну, что? Как там?».

И сразу несколько взбодрённых абитуриентов, чуть ли не оттесняя друг друга, поспешили к дверям занимать очередь в следующую группу сдающих.

А Платон был счастлив. Он набрал проходные тринадцать баллов, о чём запиской дома сообщил маме, выехав отдыхать на участок до вечера вторника. Ведь теперь ему не надо было готовиться к сочинению, а всего лишь написать, что знаешь, и не засыпаться. Но он был уверен в себе, так как всегда писал на свободную тему. Важно было только не совершить много ошибок.

Последующие дни он опять прожил на участке один.

— Как хорошо! Свобода! А это когда ты никому на фиг не нужен! — вдруг понял он, ощутив одиночество.

А ощутив его, он за обедом внезапно предался воспоминаниям.

Как человек порядочный, Платон всегда всё ел с хлебом, вспомнив слова бабушки, что испокон веков на Руси хлеб был всему голова.