Юность

Глава 5 Новая попытка (апрель — сентябрь 1967 года)

— «А то ещё бывает, что рукава затягивает и руки корежит!» — добавил его сосед по станкам Сергей Фёдорович Шашалев.

От таких слов Платона даже бросило в жар, и он поёжился.

— Надо же?! А я так беспечно веду себя у станка!? Мне надо быть аккуратней и предусмотрительней! — срочно решил он.

Но оказалось, что всё предусмотреть было невозможно.

В одном из заказов Платон в заключительной токарной операции подрезал торцы гаек в нужный размер их высоты. А поскольку кулачки его патрона не были расточены для зажима деталей в упор, то для ровного зажима гаек кулачками и на нужную глубину, он использовал плоский узкий резец, вставляя его между кулачками патрона в упор к его плоскости, и уже к нему прижимая гайку и туго закручивая патрон. Соответственно и суппорт станка с держателем резцов он пододвинул в одно, подогнанное по размеру положение, закрепив его ступором. И процесс успешно пошёл. Высота отторцованных гаек соответствовала заданному размеру и его допуску. Поэтому довольный токарь успокоился, задумавшись о своих делах.

И это, как часто бывает со всеми, сыграло с ним злую шутку. Почему-то именно на тринадцатой гайке он, после затягивания патрона, забыл вытащить резец-опору, торчащий между двумя кулачками, уже автоматически включив вращение шпинделя.

И опора-резец, под действием центробежной силы, как пуля вылетел по касательной к вращающемуся патрону, и как назло в направлении горе-токаря, попав сначала ему точно в середину нижней губы, разделив её на две половины. А затем он отрикошетил в оголённую между отворотов халата верхнюю часть груди под самым горлом.

Опешив, Платон, видимо опять на автомате, всё же успел выключить станок и зажать нижнюю губу верхней, препятствуя кровотечению.

— Во дурак я! Как же я забыл его вытащить? Отвлёкся думами о постороннем! Недаром же мои учителя говорили, что у станка надо думать только об этой конкретной работе и о самом станке, а не о прочем, тем более о девках!? Да и встал я неудачно — на самой «линии огня»! Встал бы чуть правее и резец пролетел бы мимо! А ведь он мог полететь и вверх и вниз, и даже в сторону от меня, попав в спину токарю из соседнего ряда!? Хорошо, что за тем станком пока никто не работает! А ведь он мог попасть мне в глаз или в горло?! — ужаснулся Кочет, покрывшись испариной.

— Так повезло мне или нет?! Если всё суммировать, то меня спас мой ангел-хранитель, как не раз говорила и рассказывала мне мама!? И в то же время он сейчас предупредил меня, спасая возможно от более страшного в будущем!? А ведь всё из-за этих думах о бабах! Будь они неладны! Все беды от баб! — опять в конце мысли вспомнил он чью-то сентенцию.

Показав разбитую губу мастеру, Платон пошёл в раздевалку переодеваться и далее в медсанчасть, по пути сплёвывая излишки крови.

И как назло, словно потешаясь над ним, судьба уготовила ему в вестибюле их здания неожиданную встречу с Татьяной Линёвой, входившей с улицы в корпус вместе с Наташей Буяновой.

С досады, что он не сможет воспользоваться этим случаем, Платон судорожно сглотнул кровь и кивком головы и поднятой рукой поздоровался с девушками, чуть разжимая губы и показывая на рассеченную нижнюю губу другой рукой.

— «Травма! Резец попал!» — с трудом сумел он выдавить из себя объяснение, невольно взглянув в расширившиеся от удивления серо-голубые глаза Татьяны, затем смутившись и покраснев, переведя взгляд на настороженно блестящие карие глаза Наташи.

— «Ничего! Губы быстро заживают! Скоро сможешь целоваться!» — вдруг ответила та со смехом, давно приметившая ярко-красные с красивым очертанием губы Платона, окончательно вгоняя того в краску.

— Надо же?! Наташа, какая смелая!? Может, она в меня влюблена? А что же Таня? Как будто ни рыба, ни мясо?! Не ясно! Но ясно одно, что они за мною наблюдают, и меня обсуждают! Значит, я им интересен! А это уже очень хорошо! — по пути в медпункт размышлял Кочет, чувствуя, как за его спиной будто бы «вырастают крылья».

В медпункте дежурная медсестра Раиса Авинова продезинфицировала его рану и наложила заживляющую мазь, пока заклеив ранку пластырем.

— «У тебя ничего страшного! Дома перекисью водорода размочишь пластырь и аккуратно снимешь. А потом промокнёшь другой ваткой с нею же. До свадьбы заживёт! Правда, некоторое время будешь ходить, как зайчик! А целоваться пока нельзя!» — успокоила она юношу, помазав йодом ещё и кровавую ссадину на его коже под рукояткой грудины.

— Что-то странно начался для меня апрель?! И случилось это в первый же рабочий день?! А чтобы это значило? — раздумывал Кочет вечером в понедельник 3 апреля, по случаю травмы отпущенный раньше с работы.