Юность

Вот и приходилось держаться из последних сил и потихонечку местное пиво глушить, периодически задирая глаза вверх, ибо только там орчих не было. Небо услышало мои безмолвные молитвы и прислало мне на выручку орков. После обеда, когда я готов был лезть на стены шатра, ко мне вдруг началось паломничество авторитетных орков, и многие из не только хотели со мной здороваться, кое-кто предлагал нанять как их, так и их отряды. Хорошо, что мне хватило ума отложить разговор о найме на завтра, а лучше на послезавтра, но так, чтобы никого не обидеть. Делал я это из-за того, что мысли не могли собраться в кучу, а в таких делах нужен относительно здравый смысл и желательно трезвый расчет. А с учетом того, что творилось кругом, и тем, что я за жидкость принимал, у меня в данный отрезок времени не было ни того, ни другого в наличии.

Как показало время, желающих было явно в разы больше чем мест в моем отряде. Капиталисты говорят: «Больше народа на одно место автоматически снижает тарифную ставку», то есть можно платить меньше за те же услуги, но, к сожалению, не в моем случае. Тарифная ставка не позволит никому платить меньше, больше можно, а меньше нельзя. Я не безжалостный эксплуататор орочьего народа, но и не добрый самаритянин, так что будем балансировать, чтобы и орки были сыты, и кошелек звенел. Да и, как говорится, нанимаю я чужих, а плачу родными монетками.

Медленно, но верно алкоголь и жара делали свое дело по лишению меня остатков здравого смысла, которым, будем говорить честно, я не всегда блистал. Да и с каждым, кто приходил, требовалось выпивать за здравие богов. К вечерней зорьке мое состояние можно описать случаем из жизни моего земного деда. Когда его начальство заподозрило в непотребном состоянии и попросило пройтись по одной из доске, он ответил: «Для вас — по всем». Так и я — уже балансировал на грани во всех смыслах этого слова и мог пройти лишь по всем доскам сразу. Дальнейшие события воспринимал сквозь дымку алкогольных паров, что начисто лишали здравого смысла и пробуждали зачастую довольно-таки стадное чувство юмора, порой непонятное даже тому, кто находился под парами и сам творил, не зная что. Так и я: помню, ято от меня требовали сделать какой-то выбор из различных украшений, в центре которых стояли фигурки быков и волков, но вот не помню, зачем и почему. Помню, что я лишь сгреб все в одну кучу и громко посылал всех в пешее эротическое, мне в тот момент показалось это веселым и страшно умным поступком.

Совет хранителей

— Что будем делать? — спросил один из старых шаманов, входивший в совет хранителей, делая затяжку из костной трубки. — Мы обычно не вмешиваемся в жизнь орды, но тут случай особый. Один из орков оскорбил наши устои и традиции, но тут не все так просто. Если мы его покараем, все наши усилия по возвращению части родов пойдут прахом. Я сейчас не только про изгнанных, которые обитают на границе, но и про других орков, многие из них потомки изгоев. — Сделав затяжку, он передал трубку сидевшему рядом.

— Карать! Где это видано, чтобы какой-то молокосос так вел себя. Пусть другим будет наука. Но карать можно по-разному. Пусть покажет себя в круге. Так мы и покараем наглеца, и он останется жив, а значит, наши усилия не пропадут даром. — Орк передал трубку дальше.

— Я не могу принимать решения. Во мне сейчас говорит не голос разума, а кипит гнев, — произнес внешне спокойный шаман. — Всем вам известно, что одна из женщин моего рода положила свое ожерелье к его ногам, как, впрочем, и другие девушки орды. Но он не выбрал одну из них, он взял все пять ожерелий, тем самым поправ наши традиции. Каждый знает, что ожерелье может быть поднято орком лишь однажды, и это было сделано. А это значит, что никто из претенденток не сможет больше никому предложить его, — сказал он и передал трубку, так и не сделав ни одной затяжки.

— Я уже не молод, далеко не молод, — взял слово абсолютно седой шаман, чью спину согнула старость. — Раз он сделал выбор, то это его выбор и последствия тоже. Девки сильные, красивые, и приданое у них хорошее, а значит, найдутся те, кому не понравится их выбор, да и он сам. Вот пусть и постарается удержать в руках все пять ожерелий, а затем постоит в круге до тех пор, пока не упадет. Будет ему наука, а другим урок.

— Все мы знаем, что смерть забыла о вашем существовании, учитель, но к счастью, старость, согнув вашу спину, не затронула ясность ума, — произнес шаман принимая трубку и почтительно кланяясь. — В общем, я согласен, пусть покажет себя во всей красе, и тогда награда будет ждать своего героя.

Глава Эпилог

Я сколько живу, всегда говорил, что утро добрым не бывает. Так и сейчас: я встал со страшной головной болью. Мысленно поздравив себя с первым похмельем в этом мире, стал тщательно обыскивать доступное для меня пространство в поисках жидкости, которой можно утолить жажду, заодно пообещав в очередной раз бросить пить, курить и начать спортом заниматься.