Юность

— В поте лица! — крикнул он в ответ. — Не то что некоторые, которые весь день дрыхнут!

— И сколько на пенсию сегодня заработал?

— Да ты столько за всю жизнь не заработаешь.

Я заметил, как он посмеивается. Он был из тех, кто посмеивается и всегда выглядит старше своих лет.

Он помахал мне рукой, я помахал в ответ и вернулся в дом.

Папа забрал две картины со стены в гостиной. Примерно половину пластинок и половину книг. Все свои документы, письменный стол и канцелярские принадлежности. Диван, прежде стоявший перед телевизором, и два кресла. Половину кухонной утвари. И, разумеется, всю свою одежду.

Но пусто в гостиной не стало.

В закутке возле коридора зазвонил телефон. Я поспешил туда.

— Алло, это Карл Уве, — сказал я.

— Привет, это Ингве. Чего там у вас?

— Отец только что забрал последнюю партию вещей и уехал. Мама скоро вернется домой. Так что мы сейчас с котом тут одни. Ты где?

— Пока у Трунна. Собирался к вам заехать. Вообще-то завтра хотел, но если отец уже уехал, то, может, и сегодня вечером буду.

— Да, давай заезжай. Это ты хорошо придумал.

— Ладно, посмотрим. Попрошу Арвида подбросить меня — может, он не занят. Ну ладно. Тогда до вечера!

— Отлично, ура!

Я положил трубку и пошел посмотреть, что имеется в холодильнике.

Когда спустя примерно час к дому подъехала мама, я уже пожарил сосиски, лук и картошку, нарезал немного хлеба, достал масло и накрыл на стол.

Я выглянул на улицу. Мама заехала в гараж, вышла и, встав на цыпочки, ухватилась за ворота и закрыла их.

На маме были белые брюки, бордовый свитер и босоножки. Увидев меня, она улыбнулась. Она провела за рулем весь день и, похоже, устала.

— Привет! — сказала она, — ты один?

— Да, — ответил я.

— Как в Данию съездил? Хорошо?

— Ага, очень. А тебе как в Сёрбёвоге, понравилось?

— Да, понравилось.

Я наклонился и обнял ее, а после прошел следом за ней на кухню.

— Ты еду приготовил! — обрадовалась она.

Я улыбнулся:

— Садись. Ты столько за рулем просидела. Я сейчас только чай поставлю — не знал точно, когда ты приедешь.

— Да, надо было мне, наверное, позвонить, — сказала она, — но ты давай, рассказывай. Как в Дании-то было?

— Отлично было. Стадионы шикарные. Пару матчей отыграли. А в последний вечер устроили отвальную. Но круче всего было на вечеринке с одноклассниками. Прямо здорово.

— Ханна там тоже была? — спросила мама.

— Да. Поэтому там и было так хорошо.

Она улыбнулась. Я тоже улыбнулся.

Тут зазвонил телефон. Я вышел и снял трубку.

— Это папа.

— Привет.

— Мама там рядом?

— Да. Позвать ее?

— Нет, о чем мне с ней говорить? Мы просто хотели пригласить тебя в гости в понедельник. Устроим ужин в честь новоселья.

— Да, спасибо. А когда?

— В шесть. Ингве там не объявлялся?

— Нет, он, наверное, на Трумёйе.

— Если объявится, передай, что его мы тоже ждем.

— Хорошо, передам.

— Вот и отлично. Пока.

— Пока.

Я положил трубку. Ведь он всего несколько часов назад положил руку мне на плечо — почему же сейчас голос у него такой холодный?

Я вернулся на кухню. Мама наливала кипяток в заварочный чайник.

— Папа звонил, — сказал я.

— Да?

— Он позвал меня на ужин.

— Что ж, очень мило.

Я пожал плечами:

— Вы с ним этим летом вообще разговаривали?

— Нет, только с его адвокатом. — Она поставила чайник на стол и села.

— И что сказал адвокат?

— Ну… Это насчет дома — как его делить. Мы все никак не договоримся. Но тебе об этом думать незачем.

— Незачем? Я же думаю об этом, потому что сам хочу. — Я поддел лопаткой со сковороды сосиски, картошку и лук и переложил еду на тарелку.

— Я к тому, что это не твоя забота, — сказала она.

— Это уже много лет моя забота, — возразил я. — Мне было семь лет, когда это стало моей заботой. Так что ничего нового для меня тут нет. И проблем никаких тоже. — Я наколол на вилку кусок изогнувшейся на раскаленной сковороде сосиски, поднес ее ко рту и вонзил в нее зубы.

— Но если все и дальше так пойдет, как оно идет, с деньгами у нас с тобой будет не очень. На тебя папа платит алименты. И я поначалу думала, что ты сможешь сам тратить из них столько, сколько потребуется. Но если я решу выкупить его долю в этом доме, то денег у меня останется впритык.

— Ничего страшного, — успокоил ее я, — это всего лишь деньги. В жизни они не главное.

— Ты прав, — она улыбнулась, — это хорошая установка.

Ингве с Арвидом приехали около десяти. Арвид лишь заглянул поздороваться и сразу же уехал, а Ингве потащил чемодан и здоровенную сумку в свою комнату, где за три года, пока мы тут жили, практически не бывал.

— Ты же не завтра уезжаешь? — спросил я, когда он опять спустился вниз.

— Нет, — он покачал головой, — самолет послезавтра. Хотя тоже не факт. Если повезет — то улечу.

Мы прошли в гостиную. Я уселся в плетеное кресло, а Ингве — на диван, рядом с мамой. За окном промелькнули две летучие мыши, слились с чернотой холмов на другом берегу реки и вновь появились на светлом небе. Ингве налил себе кофе из термоса.

— Ну что ж, — сказал он, — подведем итоги.