Юность Бабы-Яги

Обязательный элемент номера Алены, когда она, с широко расставленными ногами садилась на ярко-оранжевый мяч, должен был выглядеть по замыслу хореографа весьма эротично. Но эротично у нее не выходило все равно. То она промахивалась мимо мяча и садилась на пол, то – после уже посадки – мяч из-под нее выскакивал, и она опять пребольно, да еще с неприличным стуком шлепалась задиком об пол. А однажды мяч, как из катапульты, вылетел из-под нее вперед и угодил прямо в лицо серьезному господину в вечернем костюме от Кардена, который до того пялился на нее с многообещающим интересом. А она так и осталась сидеть на полу с расставленными ногами, выражением отчаянного извинения на лице и прижатыми к лицу руками, да еще при этом громко сказала: «Ой, e!..» Слава Богу, инцидент ничем печальным для нее не кончился, наоборот, – все очень смеялись и, наверное, решили, что так и задумано. Благодаря ее неумению, номер Алены носил явно комедийную окраску, поэтому неожиданно для нее самой она имела большой успех у искушенной публики ночного клуба. Ей аплодировали больше всех, но остальных девушек, как ни странно, это вовсе не раздражало. Все любили Алену за добрый нрав и чувство юмора, ибо помимо непроизвольного юмора, содержавшегося в ее номере, она обладала и своим собственным, природным. Она проявила его еще при первом знакомстве в раздевалке с другими танцовщицами, когда ее привел туда директор и сказал:

– Девушки познакомьтесь. Это Алена, наша новая стриптизерша.

Алена мягко и застенчиво поправила его:

– Наверное, все-таки, стриптизерка.

– С какой это стати? – обиженно воззрился на нее директор.

– Потому что, наверное, стриптизерша – это жена стриптизера, – ответила Алена, – так же, как генеральша – это жена генерала.

Она с порога завоевала расположение других девушек да и дальше их не разочаровала. Но потом Капитанский предложил эту поездку и, поскольку она по-прежнему продолжала почему-то считать его своим начальником, Алена не посмела отказаться. Вот так эта, самая, пожалуй, симпатичная из трех фигуранток нашего рассказа тут и оказалась. Но и она, как и остальные, думала, что уже знает себе цену и поэтому ходила соответствующей независимой походкой, а ленивые, расслабленные жесты ее, так же как и манера лениво выговаривать слова, должны были дать понять возможным претендентам, что ее за билет на автобус и ужин в столовой – не купишь, что она – эксклюзив в самом полном смысле этого чуждого для русского языка выражения.

Что же касается Полины, третьей дивы русских просторов, давно уже растворившейся в ночной жизни Москвы, то она была в предлагаемом списке фигурой, пожалуй, – самой колоритной. Звездой московских тусовок Полину назвать было бы нельзя, а вот звездочкой такой, небольшого формата старлеткой – можно. Если кое-кого называют теперь супер- или мегазвездой, то наверно, кого-то можно назвать и мини-звездой, верно? Такое, знаете, наше местное солнышко. «Тусовка» (слово не менее привлекательное, чем «сникерсни», и почему-то ассоциируется с колодой карт, которые кто-то тасует), так вот, «тусовка» была ее стихией, только там она была на месте и при деле, чувствовала себя нужной людям, появляясь всякий раз там со своим той-терьером или лысой кошкой на руках. И когда Полину спросили как-то в одном интервью: что ей больше всего нравится в жизни, она так и ответила – тусоваться, а подумав и наморщив лобик шириной в пятирублевую монету, добавила: и еще красивые мальчишки. А в другой раз на вопрос «Чем можно соблазнить женщину?», Полина столь же непринужденно ответила – «Всем!»

Изредка у Полины брали интервью, не часто, но брали, потому что она работала еще и на телевидении. На одном из дециметровых каналов Полина вела программу с загадочным названием «Биз энтерпрайзис». Содержание самой программы было значительно проще, чем название. Программа была развлекательной и развлекала тем, что Полина рассказывала в ней о своих интересных путешествиях. Со своей экстравагантной, запоминающейся с первого взгляда прической она появлялась на экране с радостным возгласом «хай» и прощалась, естественно, с не менее радостным «бай-бай».

На прическе Полины все-таки следует остановиться особо, ибо это было своеобразное произведение авангардного искусства, в которое был вложен серьезный, кропотливый труд стилиста или же самой Полины, но скорее всего – стилиста, так как в одиночку с такой волосяной архитектурой справиться вряд ли было возможно. Видели ли вы когда-нибудь на прилавках розничной торговли изделие-сувенир «Стеклянный еж» с рыжими иголками (которые иголками можно назвать весьма условно, так как это – беспорядочно и редковато для ежей разбросанные по его спине стеклянные шипы, похожие на увеличенные шипы розы)? Видели? Ну так вот – голова Полины представляла собой именно спину вот такого ежа. В качестве сувенира ежа еще можно было стерпеть, но в качестве прически – он вызывая лишь горестное недоумение: зачем, мол, портить такое миловидное лицо.