Юность Барона. [3 книги]

Только теперь срисовав страдальческое выражение лица парня, дядя Костя начал что-то такое соображать:

— А… а что здесь? Может, я чего-то… не того?

— Всё того. Очень даже того, — успокоил Синюгин. — Телефончик мне дай. — Дежурный протянул аппарат, и гэбист набрал номер: — Мартынюк? Синюгин говорит. Срочно пришли в отдел милиции двух сопровождающих. С оружием. Да-да, в тот самый отдел.

Капитан положил трубку и довольным взглядом обвел понурых подчиненных:

— Ну что, орёлики? Не было бы счастья, да несчастье помогло?

— Товарищ капитан госбезопасности, — подал голос по-прежнему не врубающийся в происходящее дядя Костя. — Может, вы все-таки объясните, что здесь происходит?

— Объясню. Только не сейчас. И в другой обстановке.

Синюгин уставился на Юрия и фальшиво-сочувственно поцокал языком:

— И это еще раз доказывает, что распоряжения комендатуры следует исполнять неукоснительно. Верно, боец Лощинин? Или все-таки Алексеев?

* * *

Заплатив по счету в шашлычной, Барон посетил места общего пользования.

Здесь, запершись в кабинке, он достал из чемоданчика палевого окраса бутафорские и исключительно пошлые на вид усишки, по случаю приобретенные в магазине "Маска", что на Невском. Заученным движением укрепил их над верхней губой, выждал несколько минут (для полного схватывания), подергал за кончики — все нормально, встали как родные. После этого натянул по самые брови кепку-трехклинку, а кухонный нож переложил во внутренний карман пиджака. Выйдя из кабинки, проходом осмотрел себя в зеркале — не бог весть что, но для провинциальных полевых условий, в принципе, сойдет. И нож, и кепку Барон подрезал в домике тещи таксиста. Но, учитывая, что Валера получил от него полновесную трешку, о мелкой краже в данном случае речи идти не могло.

День стоял субботний, и это было весьма кстати, так как места работы Самарина Барон не знал. Но сегодня, на худой конец — завтра, имелись все шансы застать его дома. Телефон Самариных был обозначен на квитке, накануне полученном в местной горсправке. Поэтому Барон добрел до ближайшего таксофона и, настроившись на разговор, набрал номер. Держа в голове сразу две легенды: одну — на случай, если на звонок отзовется кто-то из домочадцев, другую — если трубку снимает сам хозяин.

— Алё? — голос принадлежал подростку лет двенадцати-тринадцати. "Сын от второго брака", — догадался Барон.

— Добрый день. Я могу услышать Евгения Константиновича?

Пауза-тишина в ответ. Затем:

— Подождите, пожалуйста. Я сейчас маму позову…

Секунд через десять в трубке раздался женский голос:

— Слушаю вас.

— Добрый день. Я бы хотел переговорить с Евгением Константиновичем.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Меня зовут Геннадий Кириллович.

— А вы, извините, по какому вопросу?

— Я его бывший коллега. По работе.

— Это, видимо, еще по стройтресту?

— Точно так. Последние несколько лет живу и работаю в другом городе. В Перми нынче проездом. И вот, по старой памяти, хотел повидаться.

— То есть вы не в курсе нашей ситуации?

— Нет. А что случилось?

— Дело в том, что Евгений Константинович болен. Уже почти полгода как.

— Полгода? Значит, что-то серьезное?

— Да. Очень.

— Он в больнице?

— Нет. Проходит курс амбулаторного лечения на дому.

— Печально. С вашего позволения я бы навестил его? Все-таки столько времени не виделись. И бог знает когда я теперь окажусь в Перми.

— Ну хорошо. По распорядку дня с четырех до шести у него прогулка. Так что подходите часикам к семи. Запишите адрес.

— Если вы по-прежнему живете на Советской, то я в курсе. Доводилось разок побывать.

— Вот как? Странно, что я вас не помню.

— В тот раз мы сидели сугубо в мужской компании.

— Понятно. Тогда ждем вас к семи.

— Благодарю. До вечера…

Барон вышел из телефонной будки и задумался: "Человек тяжело болен, тем не менее может позволить себе ежедневные двухчасовые прогулки. Странно". Но, с другой стороны, подобная педантичность могла облегчить дело. Учитывая, что в квартире находились как минимум двое потенциальных свидетелей, лучшим вариантом считалось перехватить Самарина на улице, на подходе к дому.

Часы показывали четверть пятого, однако Барон сразу выдвинулся на Советскую, чтобы непосредственно на месте определиться, где проще и эффективнее привести в исполнение смертный приговор.

* * *

— …Оно, Пашка, всё так. Только я ответственно могу заявить, что особого криминала в том, что Юрка жил под чужим именем, нет. Просто на момент, когда он попал в партизанский отряд, иных удостоверяющих личность документов, кроме как удостоверения Лощинина, у него на руках не было. А ксиву эту Юрий нашел в вещах погибшего знакомого. На пару с которым прорывался из блокадного Ленинграда.

— Хорош знакомый, ничего не скажешь, — проворчал Яровой. — А ты в курсе, откуда у этого знакомого, у Гейки, ксива взялась?

— В курсе. Он поднял ее на квартире профессора Лощинина, на которую со своей шайкой совершил налет в марте 1942 года.

— И на всё-то у вас, товарищ генерал, ответ имеется. Даже неинтересно.

— Ответы у меня, увы, далеко не на всё. Но в данном конкретном случае общая картина мне теперь более-менее понятна.