Юность Барона. [3 книги]

— Иван Никифорович! Благодетель! Не губите операцию! Нераскрытые мы отработаем, но сейчас главное — Барон. Тем более вся основная работа проделана — капкан изготовлен, заряжен, зверь приманку учуял. Осталось набраться терпения и дождаться, когда он защелкнется.

— "Терпение, Штюбинг, терпение, и ваша щетина превратится в золото", — с издевочкой спародировал артиста Кадочникова Накефирыч. — А почему крайний 25-го?

— До Хряща доведено, что мнимые хозяева квартиры возвращаются в четверг. Так что, либо в ближайшие три дня они решатся и вломятся, либо… Факир Анденко был пьян, и фокус не удался.

— За "не удался" мне особенно понравилось. Учти, я в одиночку за ваши с Захаровым художества отвечать не собираюсь. Если что — вместе, паровозом пойдем.

— Само собой.

— Само собой только кошки родятся.

И от этой начальственной, с во-от такенной бородой хохмочки, меня буквально подбросило. Черт! Как же это я про кошку-то забыл? Вот ведь как, все утро шпынял Мыколу за невнимание к мелочам, а сам едва не упустил такую важную деталь.

— Хорошо, Григорий, три дня я вам даю. Но не больше. Сколько человек планируешь привлечь к операции по захвату?

— Думаю, квартета рыл, включая нас с Захаровым, за глаза и за уши…

В данном случае я умолчал про пятого штыка, которого мы с Захаровым вынужденно привлекли к операции. Штыка звали Анюта Маркина. Была она студенткой 5-го курса юрфака и в настоящее время проходила у нас в отделе производственную практику. Девушка грезила оперативной работой, мечтала о раскрытиях тягчайших преступлений, о погонях и задержаниях. Причем непременно чтоб со стрельбой. Но вместо этого она второй месяц сидела в канцелярии и занималась скучнейшей писаниной — от составления статотчетов до оформления стенпечати. Вот мы с Мыколой и решили привлечь бедолагу к реальному делу. Резонно рассудив, что Хрящ, обнюхивая квартиру, захочет убедиться в реальности домработницы. А коли так, в ближайшие три дня некая особа женского пола должна приходить в адрес на Марата, проводить там около часа, после чего отправляться на Финляндский вокзал и садиться в электричку сестрорецкого направления. Работа вроде и несложная, но у нас в отделе не так уж много бабья. А то, которое имеется, подбить на подобную авантюру представлялось делом решительно невозможным. Так что практикантка Маркина пришлась очень кстати.

Надо ли говорить, что наше предложение Анюта приняла с зашкаливающим восторгом? Хотя и немного огорчилась, узнав, что домработнице служебное оружие по роли не полагается.

— Квартет, говоришь? А не маловато? Впрочем, с учетом допштыков из дежурной смены закрытого поста наружки — да, согласен. Иное дело, еще бы понимать, где этот закрытый пост организовывать? Не на соседнюю же крышу их сажать.

— Обойдемся без наружки. Мы закрытый пост своими силами организуем. Обещаю, выйдет дешево и сердито.

— Это как же?

— Воспользуемся гостеприимством бабы Гали и ее технической новинкой.

Далее я коротенько рассказал Накефирычу о заморской штуковине под названием "дверной глазок" и о блестящих перспективах использования оной в оперативно-розыскной деятельности. После этого мы распрощались, и я снова поехал на улицу Марата. На сей раз за кошкой.

О чем и толкую — исключительно суматошным выдалось нынче воскресенье.

* * *

Вот кого этим вечером менее всего ожидала и хотела увидеть Люба, так это Хряща.

Знала бы, кто прозванивается, ни за какие коврижки дверь не открыла бы.

Но теперь делать нечего, впустила. Провела длинным коммунальным коридором в свою комнату и, не скрывая раздражения, поинтересовалась:

— Чего приперся?

— Не знаешь, где Барон?

— А я что — сторож ему? Или супруга?

— Вы же в прошлое воскресенье вместе в город возвращались. Может, говорил чего?

— Сказал, что собирается отъехать из Ленинграда ненадолго. А чего, куда — понятия не имею.

— Жаль, — огорчился Хрящ, но тут же с плотоядным интересом взялся рассматривать Любу. На которой сейчас были надеты лишь легкомысленный халатик поверх комбинашки да шлепанцы на босу ногу.

— А ты, выходит, одна в выходной день скучаешь? Может, вместе поскучаем?

Он сделал попытку облапать ее своими ручонками, но Люба увернулась и злобно сверкнула глазищами:

— Алё! Лапы в карманы убрал!

— Ты чего сегодня такая? Как с цепи?

— А того! Много вас тут желающих ходит. Которые на халяву норовят. Плати червонец, вот тогда я с тобой поскучаю. А нет — так ступай в Летний сад.

— Почему в Летний?

— А там до фига статуй голых. Любую выбирай и лапай сколько влезет.

— Скока-скока? Червонец? Да за десятку я на Невском такую кралю снять смогу!

— Без проблем. Вперед. Трамвайную остановку показать или сам найдешь?

— А Барону-то, небось, бесплатно дала?

— Дала. Потому что Барон настоящий мужик. А вы, остальные, — плесень.

— Обидные слова говоришь, Любаша, — показно вздохнул Хрящ.

Впрочем, следом достал бумажник и отслюнявил две пятерки.

— На, подавись.

Пихнув деньги в карман любимого халатика, он схватил девушку за руку, рывком притянул к себе и, обдавая перегаром, принялся деловито расстегивать пуговицы.

— Погоди! Слышишь-нет? Да уймись ты, кобель похотливый!