Юность Барона. [3 книги]

После печально памятных, авторства Ежова, зачисток аппарата госбезопасности вакантные места в оперативных подразделениях управления пришлось замещать сотрудниками с минимальным стажем и опытом работы. Большинство из них по тем временам были людьми неплохо образованными, однако отсутствие профессионального опыта сказывалось. По этой причине Иващенко, как один из немногих уцелевших зубров, проживший бурную и пеструю жизнь профессионал, считал своим долгом упорно воспитывать вверенный ему контингент. К слову, в смурные и кровавые годы репрессий персонально Валентина Сергеевича именно его профессионализм, похоже, и спас. В конце концов, надо же было кому-то и черновой работой, а не одними лишь внутриведомственными разборками и интригами заниматься?

— …А теперь второе. Отвечая на твой, Володя, вопрос — да, правда.

— Но почему?

— А это уже третье. Пока мы плели кружева вокруг, будь оно неладно, семейства крестных и крестников, Томашевский взялся решить вопрос радикально и задавить сразу двух зайцев. И, хошь не хошь, какая-никакая логика в этом его решении имеется.

— Да нет здесь никакой логики! Просто по-иному работать не умеем. Кроме как хватать человека и трясти как грушу, вынуждая подписать то, что ему загодя насочиняли.

— Алё! Ты, часом, не того? Не зарапортовался? У меня такое ощущение, что длительное пребывание в компании Гиля пагубно отразилось на твоих умственных способностях. Что называется: с кем поведешься, от того и… понесла.

— Извините, Валентин Сергеевич. Я… я погорячился.

— Именно. Тебя захлестывают эмоции, а это неправильно. Так вот, повторюсь, арест Алексеева — мера хоть и жестокая, но вынужденная. И, в рамках поставленной нам Москвой задачи, вполне оправданная.

— И чем же она… оправдана?

— Я уверен, что Алексеев не имеет никакого отношения к ЧП на Сортировке. Думаю, и Томашевский это понимает. Но! Пока тянется следствие, инженер останется сидеть в предвариловке. И эту карту москвичи вполне могут разыграть, чтобы отстранить Гиля от работы в гараже особого назначения. Как человека, которого подозревают в причастности к диверсии. Улавливаешь суть?

Кудрявцев мрачно кивнул:

— Пока старый большевик является личным шофером Микояна, вплотную заниматься им не с руки? Но, если его отстранить от должности, Гиль перейдет в статус простого смертного?

— Во-от! Можешь ведь, когда захочешь, подключить серое вещество. На этом всё: от разработки Тиля я тебя отцепляю. Считай — отмучился. Жаль, конечно, столько времени потратили впустую. Да и денег казенных: один только санаторий в копеечку влетел. Нуда отрицательный результат… Опять же — какой-никакой психологический портрет Тиля ты составил. И одним лишь этим чутка облегчил москвичам жизнь. Нарисуется в обозримом будущем Гиль в Питере снова — что ж, восстановим подходы. Но по состоянию на сегодняшний день, это, слава богу, не наши проблемы.

— И все-таки я считаю, что это неправильно — прерывать разработку, после того как…

— Я сказал — всё! — рявкнул Иващенко. — И добавил, уже более спокойно: — Не бери в голову, Кудрявцев, каждый должен свой маневр знать… И вообще: не знаю, как тебе, но лично у меня эта история с Гилем уже в печенках сидит. Поверь моему слову, его все едино в оборот возьмут — с нашей ли помощью, без нашей ли. Так вот по мне, лучше без нашей. Улавливаешь?

— Кажется, да.

— Но учти! Этого я тебе не говорил!..

* * *

Хромов оказался прав — в профессорской квартире на улице Рубинштейна царили отнюдь не веселье и смех, а отчаяние и смятение. Не оправившаяся от шока новоявленная именинница нынешним вечером почти физически ощущала, что сделалась не на календарный год, а минимум на пять старше. Старше и старей. А ведь всего несколько дней назад такого рода определение применительно к Алексеевой прозвучало бы в высшей степени кощунственно.

Практически весь день Елена провела не выходя из супружеской комнаты, поручив детей заботам матери. С Юркой хлопот было не много — переживая навалившееся на семью горе, казалось, он, так же как и мать, в одночасье повзрослел. Иное дело маленькая Оленька. Не просто, ох как не просто было убедить девочку в том, что той страшной ночью отца срочно отправили в длительную командировку на Северный полюс. Но еще сложнее, да что там — нестерпимее, отныне было слушать ее по этому поводу восторженные щебетания. Глядя на торжественно преподнесенный утром "деньрожденческий" подарок в виде рисунка с самолетом, увозящим папу, и машущими ему с земли домочадцами, Елена не могла сдержать рыданий…

— …Ленусь! Мы уходим.

В комнату осторожно заглянула Ядвига Станиславовна и столь умоляюще посмотрела на дочь, что та сочла нужным отозваться:

— Да-да, мама, идите. Купи там детям мороженое, только смотри, чтобы Ольга ела маленькими кусочками. Тебе денег дать?

— Не надо, у меня есть… Может, все-таки… и ты с нами? Весь день из комнаты не вылезаешь, так и с ума сойти недолго. И не ела ничего.

— Нет, не пойду. Не хочу. Не могу. Прости.

— Люська звонила, хотела поздравить. Я сказала, что ты спишь.

— Спасибо. Я потом… позже ей сама позвоню. Ты… ей сказала, чтобы они сегодня?..